Убийство на пляже - Эрин Келли

На Лайм-авеню Джо возвращается в четыре утра. Усталость вдруг разом догоняет его. Сила земного притяжения вдвое увеличивает ее, и больше всего на свете ему хочется одного — лечь. Но сначала он должен помыться, избавиться от следов Дэнни на себе, потому что чувствует себя зараженным, как будто этим может отравить свой дом. Он делает воду в душе такой горячей, какую только может выдержать, а затем еще горячее. После десяти минут под таким душем он все еще чувствует себя грязным, поэтому стоит перед зеркалом в ванной и ожесточенно трет руки и лицо щеточкой для ногтей.

— Давай, — говорит он своему отражению. — Ты можешь это сделать, ты можешь, ты должен это сделать! И все будет хорошо.

Когда он укладывается в кровать, Элли начинает беспокойно ворочаться, но так и не просыпается. Джо сворачивается в позу эмбриона рядом с ней. Крик его души беззвучен, в нем нет слов, но он повторяется снова и снова. Какая-то отстраненная часть сознания осматривает его и диагностирует полный нервный срыв. Он чувствует на себе горячие лапы целой армии демонов, которые явились, чтобы неминуемо утащить его в преисподнюю.

Харди изучает подозреваемого, который сидит от него по другую сторону стола. Одежду у Джо Миллера забрали, и сейчас он в одноразовом белом костюме из бумажной ткани, выданном в полиции, который шелестит при каждом движении. На загорелом пальце левой руки у него светлый след от обручального кольца. Он совсем не похож на убийцу ребенка. Такое иногда бывает.

— Я любил его, — говорит Джо.

В его голосе, помимо извинения и замешательства, слышится еще кое-что, действующее Харди на нервы, — это некая беспомощность, как будто то, что случилось, само произошло с ним, а не является преступлением, которое он совершил.

— Когда это началось? — спрашивает Харди.

— Примерно девять месяцев назад, — отвечает Джо. — Марк разбил Дэнни губу. У них была крупная разборка. Дэнни пришел к нам, к Тому, он просто не знал, куда еще идти. Я приютил его. Мы просто поговорили.

— Что потом?

— Потом он приходил поиграть с Томом и всегда находил меня. Мы много болтали. Он сказал, что не может подобным образом говорить с отцом. Затем он увлекся скейтбордом и попросил меня научить его кататься так, как я научил Тома. Тогда мы и начали встречаться с ним, примерно раз в неделю, только он и я. В скейт-парке, когда там было спокойно. На проселочных дорогах, пригодных для катания на доске. Это были просто уроки.

— Вы говорили об этом Элли?

В ожидании ответа Харди затаил дыхание. Остальная часть его расследования полностью зависит от того, что знала ДС Элли Миллер.

Джо издает короткий горестный смешок и качает головой.

— Я хотел чего-то такого, что было бы только моим, — бормочет он. — Я бросил работу, чтобы ухаживать за Фредом. У Элли есть любимая профессия, у Тома тоже свои занятия, но Дэнни… Я чувствовал, что он нуждается во мне.

— А что она думала насчет того, где вы находитесь?

— В тренажерном зале. Бегаю. Катаюсь на велосипеде. В пабе.

Такая его ложь указывает на отсутствие у Миллер должной проницательности, но, в конечном счете, говорит в ее пользу.

— Вы прикасались к нему?

— Я не приставал к нему. — Он почти отрыгивает это слово. — Этим мы не занимались. Все, о чем я его просил, — это обнять меня. Вот и все. Это не было домогательством. Ни тогда, ни раньше.

«Нет, не так, — думает Харди. — Просто ты убил его прежде, чем это произошло». Однако эту мысль он оставляет при себе и просматривает подготовленный список вопросов.

— Вы стояли или сидели? Одетые, обнаженные?

— Сидели в кресле, — шокированно отвечает Джо. — Одетые.

— Как долго длились ваши обнимания?

— Какое это имеет значение?

— Тут все имеет значение. И мне необходимы факты, Джо. Мне нужно понять.

— Если я сам этого понять не могу, то как поймете вы? — взрывается Джо.

Эта реакция кажется искренней, но Харди уже ничего не принимает за чистую монету. У Джо было предостаточно времени, чтобы много раз проиграть убийство в уме, и этого времени хватило бы на то, чтобы пересмотреть собственные намерения даже для себя самого.

— Вы делали Дэнни какие-то подарки?

При этом вопросе лицо Джо перекашивается.

— Мобильный телефон, в начале года. Я сказал ему, чтобы он не показывал его Марку и Бэт. За день до того, как мы улетели во Флориду, я дал ему наличными пятьсот фунтов. Это была часть наших семейных денег на расходы. Элли решила, что Люси взяла их, и… — Щеки его розовеют от стыда. — Я не стал разубеждать ее. Она была просто в ярости.

— Зачем вы давали Дэнни деньги?

— Я хотел, чтобы он любил меня, — патетическим тоном говорит Джо. — Я знал, что он хочет все это прекратить, и думал, что это как-то поможет.

— Если он хотел прекратить это, то зачем пошел в хижину той ночью?

— Я сказал ему, что это будет в последний раз. — Джо едва выдавливает из себя эти слова.

Харди по ходу дела упорядочивает свои мысли. Каждый ответ порождает десяток новых вопросов, и их трудно ранжировать по важности. Пока он должен получить хотя бы общую картину. Детали придут позднее.

— Лодка… — начинает он. — Почему вы сожгли ее с таким опозданием?

— В ту ночь у меня не было времени, — говорит Джо. — Но я знал, что вы ее обязательно найдете, если я протяну еще. Я должен был ускользнуть из дому, когда Элли была на дежурстве, а дети спали. Я должен был оставить их дома одних. Я очень боялся, что с ними может что-то случиться… — Почувствовав злую иронию момента, Джо умолкает.

Харди двигается дальше.

— Итак, сегодня вы включили телефон намеренно. Но зачем вы звонили из хижины две ночи назад?

— Я больше не мог этого вынести. — Глаза его молят о понимании. — Я привел к гибели еще и Джека. Я понимал, что вы сразу проверите номер. Я думал, что приедете только вы один. Чтобы признаться во всем. Элли сказала, что всю ночь будет прикована к столу, разгребая бумажную работу. — При втором упоминании имени жены Джо ломается окончательно. — Она уже знает?

— Нет, — говорит Харди.

— Я не могу сказать ей… — стонет он. — Это должны сделать вы.

Харди больше не может скрывать свое презрение. Оно просто рвется наружу, и он очень близок к тому, чтобы потерять хладнокровие, когда раздается стук в дверь.

— Алек?

Это старший офицер полиции Дженкинсон. Харди прерывает допрос.

Они с сожалением смотрят друг на друга, их последняя встреча забыта. Заплаканные глаза и покрасневший нос Дженкинсон заставляют на время забыть о ее должности и увидеть за полицейским бейджем живого человека, женщину.