Четки - Рафал Косик

Коридор после двух поворотов закончился воротами, такими же мощными, как наверху, возле терминала выхода. Контрольная панель сбоку давала достаточно света, чтобы оценить их размер — три метра в ширину и столько же в высоту. Было бессмысленно размышлять, проходить через них или нет. Он должен был. Если этого не сделает, тогда все усилия напрасны.

Наличие панели свидетельствовало о том, что воротами управляют люди. Харпад не хотел это анализировать, боялся, что его снова завалит потоком данных. Вместо этого он сосредоточился на самих дверях и механизме, управляющем ими.

Ничего.

Он всматривался в толстый металл ворот и не видел ничего за ним. Это как с действием, которое выполняешь автоматически, непроизвольно. Как слепой набор текста на клавиатуре. Все идет хорошо, пока не начинаешь задумываться, где конкретная клавиша. Чем больше Харпад старался не сосредотачиваться на открытии ворот, тем больше об этом думал. Сознание не должно вторгаться в области, где прерогативой являются привычки. Возможно, желание должно выходить из глубины души, иначе это расчет, который будет отвергнут неизвестными фильтрами.

Он устал. У него не было сил над этим думать. Хотел только, чтобы ворота открылись. Неважно как.

Прозвучал предостерегающий сигнал, лампочки засветились оранжевым, и ворота начали раздвигаться.

Харпад перестал дышать. За воротами не оказалось ничего необычного. Короткий, в десять метров, коридор заканчивался следующими воротами. Что-то типа шлюза. Или лифта, потому что стены были не из бетона, а из профилированных серо-ржавых панелей, но это могло быть иллюзией, вызванной льющимся сверху оранжевым светом.

Он вошел. Под ногами захрустело. Песок? Он громоздился под стенами, словно его задувал сюда ветер. Контрольная панель высветлила непонятную информацию. Харпад даже не пытался ее прочитать. Двери за его спиной закрылись, скрипя песчинками. При каждом закрытии механизм сопротивлялся песчинкам. Сколько лет это продолжается? Девяносто? Возможно, значительно дольше. Уплотнители изнашиваются, их необходимо менять. Откуда они берутся? Кто их меняет? Вряд ли эти роботы с клешнями.

А откуда берется кофе?

Он был слишком рассеян, чтобы думать об открытии дверей напротив. Видимо, поэтому они сразу же открылись. Он прикрыл глаза, не только из-за света. Внутрь залетел туман серо-ржавой пыли с теплым порывом ветра. Давление выровнялось. Песок осел, а полупрозрачная завеса из мельчайших частичек прикрывала очертания того, что ждало его дальше.

Вездесущий рокот и гул множества машин угнетал. Никто по собственному желанию не хотел бы тут оказаться.

Харпад пошел вперед.

Парк был мрачным, без деревьев и травы. И жарко, как в полдень. У подножья серо-рыжих холмов на утоптанной земле валялся серо-ржавый мусор. Тут все было серо-ржавым, грязным, пыльным. В воздухе висела влажность, пахло мокрыми тряпками, пылью и смазкой, как в метро. И этот гул, словно большая злая машина пыталась выбраться из-под земли.

Здесь был пожар? Когда-то давно. И никто не убрал. Вокруг странные высокие здания без стекла, а в середине такой беспорядок. Половина стен исчезла, вторая завалилась. Столбы искривились под разными углами. Где-то там, далеко во мгле или, возможно, в пыли, пробивался ореол света, окружавший тусклую лампочку. Странное место. Страшное.

Марыся шла медленно по тропинке, готовая убежать, если что-то зашевелится. Но тут царила неподвижность. Оранжевый комбинезон — она не помнила, когда ее переодели, — был даже удобным, но очень некрасивым. Она плохо себя в нем чувствовала. Не хватало любимых платьев. Всего не хватало, и никто не объяснил, почему она здесь и как долго останется. Это наказание? Она не помнила, в чем провинилась. Была послушной. Ничего плохого не делала.

Она вздрогнула, заметив серое лицо, смотрящее на нее с высоты третьего этажа. Остановилась. Нет, это только манекен. Он сидел на помосте, зажатый между кривыми опорами. Странный манекен, покрытый мятой серой матовой пленкой, в разорванных тряпках. Черные запавшие глаза неподвижно смотрели вниз. Зачем кому-то делать такой ужасный манекен?

Но их было много. Десяток, сотня. По мере ее приближения они появлялись из темноты этажей выше. Может, их несколько сотен. Она не считала. Старалась не смотреть.

Один из манекенов медленно повернул голову. Она закричала и побежала.

Запыхавшись, остановилась через несколько сотен метров. Она тяжело дышала и осматривалась по сторонам. Манекены исчезли, но внизу двигалось что-то маленькое. Человек? Ребенок? Это что-то вышло на четвереньках из-за кучи старого мусора. У существа были красные глаза и хвост. Из-за страха у нее не было сил бежать. Но она пошла вперед как можно быстрее.

* * *

Он вышел из шлюза в обширное пространство, где было теплее на несколько градусов. Сделал несколько шагов и замер на твердом, поцарапанном гусеницами полу. Как на старой фабрике или станции техобслуживания автомобилей, пол превратился в мешанину остатков смазки, пыли и всего, что упало и осталось забытым. Ворота за его спиной закрылись, скрипя песком.

Ничего подобного он раньше не видел. Первая ассоциация — он внутри заброшенного цеха, только в несколько раз увеличенного. Тут было мало света — он понял это, когда зрение, адаптированное к темноте тюрьмы, привыкло к новым условиям. Как в последнюю минуту выключения Несолнца. Иногда светила более яркая лампа или проем, ведущий неизвестно куда. Пыль, поднятая при открытии шлюза, опадала, и снопы света, просвечивающие через ближайшие ответвления, исчезли, оголяя детали окружения. Деликатная краснота пригасила серость, словно весь мир заржавел.

В тридцати метрах от Харпада возвышалась решетка, построенная из двухметровых элементов. Так выглядела вся стена, тянувшаяся до бесконечности в обе стороны. Свободное пространство заполняли меньшие конструкции, в которых гнездились еще меньшие. В разных направлениях вели помосты, связки разнообразных труб, проводов и кабелей. Они разветвлялись, закручивались, проходили через стены, проникали в ящики, или, возможно, контейнеры. Это все поднималось вверх, где исчезало в темноте. В закоулках и под стенами громоздились кучи песка и мусора, но иного, нежели на поверхности. Тут у него не было определенного цвета, только оттенки ржавчины.

Харпад сделал несколько осторожных шагов и огляделся. Ворота, через которые он сюда попал, тоже были частью большого сооружения, частично застроенного, частично решетчатого, оголяющего мрачные закутки более глубоких слоев. Куда хватало глаз, вид терялся в запыленном воздухе, за разнообразными клетками и пристройками, лепившимися к этой конструкции. Эта долина, на границе видимости, искривлялась кольцом. Элементы машин создавали скелет, на который опирались высшие уровни, то есть и грунт нулевого уровня. Где-то в темноте, вверху, за неизвестной границей начинался толстый, на несколько десятков метров, слой земли, дающий жителям выше наивную иллюзию давно оставленной планеты.

Он ощутил мурашки по спине. Если бы не Марыся, он бы ни за что не полез в эту темную долину. Если бы не она, он бы вернулся и начал барабанить в двери.