Катынь. Ложь, ставшая историей - Иван Чигирин

Советский Союз тоже начал вырабатывать свой почерк. В 1925 году в советско-германских отношениях наступило охлаждение — верх в Германии взяли прозападные силы. Тогда 29 сентября 1925 года Советский Союз предложил полякам сближение на антигерманской основе — и, естественно, получил отказ, но при этом напугал немцев. После чего наши тут же заключили с Германией торговый договор, а 24 апреля 1926 г. — пакт о ненападении и нейтралитете. Поскольку Германия не имела с СССР общей границы, этот пакт может показаться довольно забавным… Но учитывая, что Варшава на антисоветской основа готова дружить хоть с чёртом, а не то что с немцем — он был чрезвычайно актуален. Теперь, буде речь зайдёт о новой войне, Польша не сможет получить Германию в качестве союзника. Бессмысленные и бесперспективные переговоры, а потом стремительный разворот и заключение договора со страной, против которой только что предлагалось дружить — вам этот пируэт ничего не напоминает?

…Следующие годы прошли в противоборстве двух стремлений. Поляки усиленно пытались создать военно-политический блок так называемых лимитрофов — мелких стран по западным границам Советского Союза. Наши, в свою очередь, налаживали отношения с Германией и Литвой, основными противниками Польши.

В мае 1926 года в результате государственного переворота к власти пришёл Пилсудский. Впрочем, на польско-советские отношения это не повлияло, поскольку улучшить отношения между странами не могло, а ухудшать в той обстановке было некуда.

А потом наступил 1927-й — «год военной тревоги». В Китае прошла инспирированная британцами серия антисоветских провокаций, завершившаяся налётом уже на советское торговое представительство в Лондоне и разрывом англо-советских отношений. Это может объясняться и, скорее всего, объясняется британскими внутриполитическими раскладами — консерваторы на выборах разыгрывали антисоветскую карту и теперь надо было хоть чем-то её подкрепить[100].

Однако были силы, которые отнеслись к происходящему всерьёз. Одновременно с британскими провокациями резко активизировался белогвардейский террор. Его проводили боевики РОВС[101], финансируемые эмигрировавшими русскими промышленниками и тесно связанные с французскими спецслужбами. Впрочем, игра «в 1905 год» не получилась — РОВС не партия социалистов-революционеров, а ОГПУ — не охранка. Советские чекисты и пограничники переиграли террористов — учитывая количество агентов ОГПУ в эмигрантских кругах, ничего удивительного в этом нет…

Но самые серьёзные события произошли в Польше. 7 июня на вокзале в Варшаве двадцатилетним русским эмигрантом Борисом Ковердой был убит полпред СССР Войков. На сей раз это был именно бледный юноша, и взор у него горел — но вот в то, что молодой человек являлся террористом-одиночкой, не верит сейчас, кажется, никто из историков. Дипломат — не сосед-лавочник, чтобы его убить — надо самое малое знать, как он выглядит, его маршруты и пр. На суде Коверда утверждал, что расправился с Войковым в отместку за убийство царской семьи и вообще за «преступления большевиков»… Однако известно, что покушение он готовил совместно с редактором белорусской антисоветской газеты Павлюкевичем и казачьим есаулом Яковлевым. Едва ли сии мужи, доблестно укрывшиеся за спиной мальчишки, так же, как и он, безмерно страдали по русскому монарху. Это явно была ещё одна акция белой эмиграции. Какую цель она могла преследовать?

А в самом деле — какую?

Посол — как правило, человек маленький и легко заменяемый, но вот статус его огромен и важен. Традиции межплеменных, а потом и межгосударственных отношений сложились таким образом, что убить парламентёра или посла, тем более в напряжённой международной обстановке — даже не бросить перчатку, а плюнуть в лицо другой стороне. В 1923 году в Швейцарии был застрелен советский дипломат, посол СССР в Италии Воровский. Убийцы аргументировали свои действия примерно таким же образом. Суд присяжных оправдал террористов. Тогда СССР обрушил на Швейцарию тяжелейшие санкции. Были не только прекращены все дипломатические и правовые отношения, но объявлен экономический бойкот. Кроме того, СССР отказывался от участия в любых международных мероприятиях, если они проходили на швейцарской территории. Экономический ущерб от этой политики был такой, что в 1927 году швейцарское правительство публично осудило убийство Воровского. Тогда СССР отменил экономические санкции, но дипломатические отношения были восстановлены лишь в 1946 году. Такие последствия влекло за собой убийство дипломата.

Какие шаги должны были последовать за убийством Войкова? Организаторы его могли рассчитывать как минимум на разрыв дипломатических отношений между Польшей и Советским Союзом, а то и на войну. Новое военное столкновение с СССР было мечтой эмиграции, надеждой на возвращение домой на белом коне. Однако не вышло. Пилсудский был лютый антисоветчик, но отнюдь не дурак и не враг собственной страны. На «швейцарский вариант» он не пошёл.

Суд состоялся через неделю после покушения, 15 июня. Из Лондона последовала просьба — не приговаривать террориста к смертной казни. Адвокаты говорили прочувствованные речи о «большевистском терроре», в которых правды было примерно столько же, сколько в листовках Геббельса. Польский суд, в отличие от швейцарского, впрочем, на эти аргументы не повёлся. Террорист получил бессрочную каторгу, заменённую вскоре 15-ю годами (реально он был освобождён через десять лет, в 1937 году).

Наше правительство потребовало, чтобы к участию в следствии допустили советских представителей — в этом было отказано, и неудивительно: кто знает, что вскроется в ходе расследования? Впрочем, приговор Москву удовлетворил: у нас тоже нечасто практиковали применение высшей меры по отношению к столь юным подсудимым. Зато 10 июня в Москве, в ответ на убийство Войкова, расстреляли двадцать деятелей белой эмиграции, оказавшихся в руках ОГПУ, и на этом всё утихло — только по границам страны пограничники продолжали отлавливать террористов.

А дальше начались странные события. То ли русским эмигрантам понравилось убивать советских дипломатов, то ли они уже откровенно, от отчаяния, нарывались… 2 сентября другой белогвардеец, Трайкович, покушался на жизнь советского дипкурьера Шлессера, однако был убит его напарником. И тут же польская пресса обвинила в слишком резких действиях… как вы думаете, кого? Ну не террориста же, в самом деле! По-видимому, нашим дипкурьерам следовало стоять под пулями и звать полицейского.

Некоторый эффект от перестрелки всё же последовал: под аккомпанемент этих заявлений поляки в конце сентября прекратили переговоры касательно договора о ненападении — впрочем, те и так буксовали. 4 мая 1928 г. было совершено покушение на советского торгпреда Лизарева. СССР уже привычно потребовал ликвидации антисоветских организаций в Польше — с обычным нулевым результатом.

Может быть, польско-советские отношения в 1927 году получились бы более «горячими», однако полякам было недосуг — они собиралась воевать с Литвой, и лишь по причине того, что к этой идее резко отрицательно отнеслись все соседи и Лига Наций, битва не состоялась. Более того, 10 декабря 1927 г. страны подписали соглашение о прекращении состояния войны — правда, дипломатических отношений не восстановили, но и то хлеб…