Империя смерти - Тимур Туров

Олегу очень хотелось сделать три шага в сторону, упасть на диван и заснуть. Но он стоял, и не просто стоял, а еще следил за происходящим и принимал в нем участие. Он понимал, что без него ритуал не будет доведен до конца, и тогда все – Нижний Новгород станет империей смерти.

Все шло так же, как и в первый раз.

Пахло озоном, по линиям магического чертежа бегали искры, Дмитрий бормотал себе под нос. Олег и Глазастый поправляли те места рисунка, где возникали пробои или застои энергии.

Контур заряжался.

Хрустальное яйцо пульсировало, красное свечение в его глубинах бурлило, точно кипящая лава. Казалось, что вот-вот оно прорвет тонкие прозрачные стенки, хлынет наружу, затопит разгромленную кухню, превратит в пепел весь дом и зальет ближайшие окрестности.

Первый этап закончился, Дмитрий принялся за поляризацию напряжений. Заструились потоки розового, желтого и лилового сияния, переплетаясь и смешиваясь, мир вокруг начал подрагивать. У Олега все поплыло перед глазами – не столько от бьющих по ауре мощных энергетических потоков, сколько от слабости.

Пришлось жестоко, до боли потереть уши.

Наблюдатель перешел к «раскрытию обликов», и руки его вновь задвигались, как две танцующие в воздухе птицы. Вспышки на кончиках пальцев дали понять, что происходит выброс энергии.

В какой-то момент Дмитрий пошатнулся, едва не потерял равновесие, и Олег сжал кулаки – неужели «бесцветный» не выдержит? – но тот выпрямился и простер перед собой руку. Сияние хрустального яйца ослабело, частично растворилось в свечении многомерного, многокрасочного цветка, сделалось уродливым багровым пятном на радужном фоне.

– Еще немного, еще чуть-чуть, последний бой – он того… – просипел альв, и Олег, скосив на него глаза, увидел, что по подбородку «голубого» течет кровь. – Не спи, клянусь лунной радугой…

Четвертый этап, создание активной зоны, на этот раз дался много тяжелее. Наблюдатель лишь со второй попытки оторвал от пола сияние, скопившееся в пятнадцатилучевой звезде. Оно поползло вверх, формируя шар, усеянный острыми выступами.

Олег напрягся, ожидая, что и сейчас все пойдет не так, что обнаружится новая ошибка…

– Есть, – сказал Дмитрий, и рот его задергался, словно Наблюдатель пытался улыбнуться, но не мог.

– Вот рыба ерш… – Олег почувствовал невероятное облегчение. – Что дальше?

– Пятый этап. – Дмитрий наконец справился с непокорными губами, и они сложились в ироничную усмешку. – Рассеивание объекта или… – голос его дрогнул, – смерть.

Он вытащил из-за пояса тот самый черный нож с волнистым лезвием, поднял его над головой. Олег зарычал, стиснул зубы, облегчение сгинуло, как тишина при появлении ватаги детей.

«Бесцветный»-ренегат, осмелившийся пойти против ордена, соратник, с которым вместе ходили в «Зеркальную пирамиду», обыскивали подземелья под кремлем, сражались с Белыми Гончими, собирался принести себя в жертву, чтобы спасти целый город.

Это было правильно, но это было мерзко, и противно, и больно…

Рука с ножом пошла вниз, и следом двинулся с места огненный шар, качнулся вперед, описывая дугу, набирая разбег. Глазастый всхлипнул, что-то забормотал, мелко вздрагивая.

Дмитрий сделал шаг к центру чертежа, к тому месту, где внутри сплетения мерцающих, меняющих очертания лепестков билось «сердце» из алого огня. Улыбнулся, на этот раз во весь рот, торжествующе и вместе с тем горько, и вонзил антрацитовое лезвие себе в грудь.

Пошатнулся, но устоял, хлынула кровь, на фоне сияния показавшаяся черной.

Когда первые капли упали на хрустальное яйцо, то оно вновь стало белым. Темные потеки заструились вниз по гладким бокам, поползли необычайно медленно. А через мгновение в артефакт, оставленный в Нижнем тремя чужаками, врезался описавший дугу шар пламени.

Олег успел еще разглядеть, как Дмитрий падает вперед, и после этого ослеп…

Яркий свет хлестнул по глазам, дикая боль затопила череп, хлынула вниз по позвоночнику. По ушам ударил громогласный треск, пол под ногами зашатался, Турнов взмахнул руками, пытаясь сохранить равновесие.

Треск превратился в гром, в живот ударило нечто тяжелое, вышибло дыхание.

– Аааааа! – пробившийся через грохот катаклизма дикий вопль мог принадлежать только Глазастому.

Олег отступил на шаг, запнулся обо что-то и шлепнулся на задницу. Заморгал и понял, что все исчезло – и сверкание, и грохот, и даже терзавшая тело боль. Остался только запах гари и негромкое поскуливание, да еще холодное, мокрое прикосновение ко лбу.

Подняв глаза, Олег увидел, что крыши над головой больше нет, что вверху черное небо. Огрызки стен сохранились, и на одном из них продолжали безмятежно тикать круглые часы.

Они показывали два пятьдесят семь.

Поскуливание исходило из-за покрытого пылью и грязью дивана, где что-то шевелилось.

– Глазастый, ты? – спросил Олег.

– А кто же еще? – выглянул из-за спинки альв, сквозь белый туман сверкнули его синие глаза.

– У нас получилось?

В голове царила гулкая пустота. Чтобы вызвать из небытия какую-нибудь мысль, приходилось напрягаться. Шевелить языком тоже удавалось с трудом, но в остальном Олег чувствовал себя сносно. Понятно, что ныли и болели полученные за последние дни синяки, порезы и ожоги, но на них можно было пока не обращать внимания.

– Смотря что. – Глазастый поднялся, кокон его стал чуть менее густым. – Если мы ставили целью разгромить дом того зазнайки элохим, то да…

Альв не преувеличивал: в крыше образовалась дыра размером с кухню, от находившегося над кухней помещения не осталось и следа; от нескольких стен сохранились только воспоминания, другие тоже пострадали; с того места, где стоял Олег, можно было видеть входную дверь и даже задний двор.

Снежинки залетали на кухню, несмело кружились и опускались на груды обломков. Олегу вспомнилась строка из песни группы «Кино»: «Мы заходили в дома, а в домах шел снег».

– …если мы решили раздолбать то яичко, то тоже да, – продолжил Глазастый, выбираясь из-за дивана. – От него мало что сохранилось… хотя нет… вон та блестящая пыль.

В центре кухни лежал Дмитрий, почему-то лицом вверх, и на лице его стыла та же улыбка, голубые глаза блестели. В руке принесший себя в жертву Наблюдатель держал черный нож, на груди темнела рана, кровь из нее больше не текла. Пол вокруг был усыпан поблескивавшей в темноте пылью, напоминавшей мелко истолченное стекло или алмазную крошку.

– А если насчет главного, – альв отряхнул с дивана пыль и уселся на него, – то это мы скоро узнаем. Заклинание лишилось подпитки энергии, это факт. Но что с ним произошло потом…

Олег сел рядом с Глазастым, ощутил, что зверски, до судороги в животе, хочет курить. Недавно казавшаяся неодолимой усталость отступила, затаилась, но он знал, что скоро она вернется, чтобы взять реванш.