Мах-недоучка - Дмитрий Гришанин

— Что, простите? — насторожился слухастый водяной.

— Симбуль, я возмущен вашими нравами! — нарочито громко отчеканил рыцарь.

— Мах, мои мавки уже давным-давно не девочки. По вашему людскому времяисчислению Твохе уже перевалило за седьмой десяток.

— За сколько??? — не поверил своим ушам Мах.

— И это моя самая младшенькая, — подтвердил Симбуль. — Сколько думаете мне лет?.. А, все одно не отгадаешь. Двести одиннадцать лет я прожил будучи уже водяным. И еще до этого сто семнадцать — водёнком.

Оправившись от шока, Мах задал очередной вопрос:

— Симбуль, скажите, зачем вам был нужен весь этот цирк с женитьбой? Неужели нельзя меня сразу было отпустить подобру-поздорову?

— Нет, нельзя. На свою беду вы нарвались не на меня, а на моих славных мавок. Они вас приняли за водёнка. Вы им приглянулись. А Квоха так вообще разум потеряла, выбрала вас своим избранником…

— Что значит выбрала, я был против, вы тоже, вроде бы, не в восторге? — перебил Мах.

— Таков наш Закон, — покачал головой водяной. И объяснил: — Мавка однажды выбирает себе избранника из водёнков — никто не в силах этому помешать. Сами видели, на ваших глазах я пытался ее вразумить, но не смог. На ее стороне был Закон… После церемонии сочетания, водёнок становится водяным, мавка же теряет свою свободу, становится албастой и остаток жизни проводит в заточении, прислуживая только своему водяному.

— А у вас есть такая албаста? — вопрос вырвался у Маха сам собой.

— Разумеется, я же водяной, — кивнул Симбуль. — Только она одна видит меня прежним, не изменившимся. Я для нее постоянно желанный, а она для меня.

— Как это: видит не изменившимся?

Симбуль охотно пояснил:

— Когда водёнок становится водяным, он сильно изменяется. Как внутренне, так и внешне. Мах, ведь я не всегда был таким уродом в рыбьей чешуе — когда-то я был писаным красавцем… Я и теперь им остаюсь, но увидеть меня прежнего может лишь моя албаста. Когда я возвращаюсь к своей единственной, рыбий хвост, чешуя и прочие мои уродства исчезают. Я предстаю перед ней в облике водёнка. Но только перед ней одной.

— Ну дела, — присвистнул Мах. — И в Подводье, оказывается, тоже есть оборотни.

— Но мы с вами отвлеклись от сути, — продолжил водяной. — Так вот, если бы я раскрыл перед своими мавками ваш секрет, Квоха, конечно, тут же от вас бы отступилась, и никакой женитьбы не было бы, но вам бы тогда не поздоровилось. У нас в Подводье, знаете ли, людей не очень-то привечают… А так, глядишь, ничего страшного не произошло — вы развлеклись, и дочки мои получили удовольствие.

— Раз у вас людей не привечают, чего же вы со мной такой добренький? И откуда вы знаете про мой кулон? — продолжил допрос рыцарь.

— Я добр к людям, потому что среди них у меня есть один очень хороший друг, — пояснил Симбуль. — Некто барон Крус… Может слышали?

— Конечно слышал, — кивнул Мах. Имя деда Силики прозвучавшее из уст собеседника разом перечеркнуло все его опасения. Он поверил водяному и убрал меч в ножны. Этот его доверительный жест вызвал бурю негодования у деда Пузыря. Но, помня строгий наказ Маха: не докучать болтовней, призрак сдержался и промолчал, испустив лишь парочку тяжких осуждающих вздохов.

Симбуль, между тем, продолжал объясняться:

— Правда, я его очень давно не видел. Но точно помню — у Круса на шее был точно такой, как у вас, кулон. Он, кажется, называл его подводным амулетом.

— Барон Крус погиб пятьдесят лет назад, — сообщил Мах.

— Так вот почему от него ни слуху, ни духу, — пригорюнился водяной. — Жаль. Славный был человек. Добряк и весельчак. Мы с ним часто подолгу беседовали. От него я много узнал о вашей надводной жизни. Он меня расспрашивал о нашей — подводной. А какой он был замечательный колдун — все схватывал на лету… А вы, Мах, значит, его родственник?

— Нет, я друг его внука, барона Силики. Воспользоваться наследием барона Круса меня вынудили крайние обстоятельства… — И Мах рассказал Симбулю о своем заколдованном родовом замке и его многочисленных заложниках. О том, как обратился за помощью к Силике. Как с его помощью попал в Подводье, где почти сразу нелепо угодил в рыбацкую сеть и, оставшись без полезных галош, вскоре привлек к себе внимание мавок.

— М-да, не повезло, — подытожил услышанное водяной, — И времени-то у вас совсем в обрез… Мах, не возражаете, если в дальнейшем мы перейдем на «ты»? После сегодняшнего откровенного разговора мы уже, как минимум, добрые приятели.

— Разумеется, — кивнул Мах. — Но только, как ты правильно заметил, времени у меня совсем мало осталось. Разговоры разговаривать некогда. Прошу, не задерживай меня Симбуль, мне надо спешить.

— Даже если бы захотел задержать — ничего бы у меня не вышло, — признался водяной. — Ты рыцарь вон какой умелый, с Черным Спрутом в одиночку сумел справиться, а в Подводье Необъятных Просторов, или, как говорят у вас, людей, океана, водяной колдовать не может. Как видишь, я безоружен перед тобой… Но все же, я бы не советовал тебе сейчас выбегать на воздух… — Последние слова Симбуля утонули в раскатах оглушительного кашля.

— Это еще почему? — удивился Мах. — Сам же говорил — времени в обрез, надо торопиться.

— Кх-кх-кха… Дума-кх-кха-ешь та-кх-м Па-кх-учий… кха-кха… Ост-кх-кх-ров? — сквозь мучительный кашель кое-как прохрипел водяной, указывая пальцем в сторону близкого берега.

— Ну да, а что же там? Твоха обещала бултыхнуть к острову, — ответил рыцарь.

Приступ кашля прошел, но на смену ему пришла тяжелая одышка. Лицо Симбуля пошло болезненными зелеными пятнами.

— Она тебя, — два глубоких вдоха, — обманула, — еще вдох, — никогда не верь мавкам! — окончание фразы водяной выпалил скороговоркой и задышал так, как будто только что пробежал верст двадцать без единой остановки.

— А почему я должен верить тебе? — пожал плечами Мах.

Одышка перешла в надсадный хрип. Водяной скривился в мучительном спазме, из носа побежали две тонкие струйки ярко-зеленой крови.

— Симбуль, что с тобой? — забил тревогу рыцарь.

— Быстр… ее, за… мно… й, — кое-как прохрипел Симбуль и, оттолкнувшись хвостом от невидимой воды, «полетел» вдоль склона.

Водяной проплыл саженей пятнадцать, потом его резко повело в сторону, хвост свела судорога и, обессиленный, он рухнул на песок. Мах без труда его догнал, поднырнул под руку и дальше практически потащил болезного на своем плече.

— Сам… уви… дишь… и я… глот… ну чис… той во… ды из… ре… ки, — протявкал едва живой Симбуль на ухо спасителю.

Действительно, шагов через сто пологий склон сделался заметно круче и резко повернул влево.

В Подводье сделалось заметно светлее, по всей видимости там, наверху, уже забрезжил рассвет. Да и вода вокруг Маха по мере продвижения вдоль склона становилась все более прозрачной. Очень скоро рыцарь с изумлением обнаружил напротив своего — противоположный склон, правда, до него было очень далеко, он еле виднелся — но был! И между двумя склонами простиралось целое поле рыжих водорослей. Вода над ними была какая-то полосатая: то полоса грязно-бурого оттенка, то зеленоватого.