Вестники времен: Знамя над Тауэром - Андрей Мартьянов

— Понятно, — усмехнулся помощник констебля. — Сэр, мало того, что вы обидели меня, так вдобавок оскорбили корону! Я на службе, прошу не забывать!

— Я тоже, — крикнул сэр Мишель, но его вдруг прервал шагнувший к краю кормовой палубы Годфри.

— Сударь, — сказал он, окидывая надменно-презрительным взглядом Уисбрича. — Вы хотели знать имена? Извольте. Мне по старшинству следует представиться вначале. Годфри, граф Клиффорд. Волей короля Ричарда — архиепископ Кентерберийский и наместник Англии. Если не боитесь подняться, можете взглянуть на бумаги, подписанные королем. Но прежде я требую объяснения ваших действий…

Внизу произошло замешательство, пока Уисбрич и двое-трое людей со знаками различия десятников кивали и многозначительно переглядывались. Годфри ждал.

Таможенник так и не стал отвечать, а просто круто развернулся и быстро отошел за строй своих солдат и оттуда донесся его голос:

— Взять их всех! Но только живыми! Если на самозванце будет хоть одна царапина, констебль повесит виновного на воротах Дуврского замка!

— Самозванце?.. — пробормотал сэр Мишель, метнув на Годфри недоумевающий взгляд. — Что они несут?

Думать об этом не оставалось времени. Подчиненные Уисбрича услышали приказ и рванулись вперед. Надо полагать, констебль хорошо платил своим людям, потому что они лезли на корму скопом, ничуть не страшась мечей рыцарей, занявших правильную оборону — сэр Мишель оказался единственным, у кого был щит, и потому самый опасный участок пришлось прикрывать именно ему. Рыцарь, встав на правое колено, закрыл щитом проход с лесенки, ведущей вниз, и удерживал его одновременно носком сапога, левой рукой и плечом. Упертый в палубные доски щит можно было сдвинуть только вместе с его обладателем. Справа нормандца поддерживал лорд Вустер, орудовавший длинным тонким мечом, слева встал шевалье де Монфор, младший сын знаменитого аквитанского герцога, остальные били мечами сзади через голову сэра Мишеля, работая ими почти как копьями. Вскоре Вустера ранили в бедро, почти над коленом, но лорд, не обращая внимания на глубокую кровоточащую царапину, продолжал отбивать удары и сбрасывать англичан вниз.

Гунтер, впервые видевший настоящий бой на холодном оружии, совершенно не представлял, что делать. Для начала схватка ничуть не походила ни на книжные описания, ни тем более на историческое кино. Герои известного в Германии фильма «Кольцо Нибелунгов» дрались исключительно героически, с идиотски-возвышенными выражениями лиц, и совершенно точно не употребляли такого количества площадной брани, как благородные рыцари из свиты его святейшества архиепископа Кентерберийского. Все орут, рычат, матерятся, оружие противно лязгает — классический «звон мечей» на непривычный слух звучит так, будто очень большой вилкой стучат по ножу соответствующих размеров. Даже сам Годфри, протыкая своим клинком очередного наглеца, сумевшего прорваться к самой корме, выкрикнул пару таких словечек, что, услышь это папа Климент, должность архиепископа немедленно занял бы человек более благочестивый…

…Между прочим, если вспоминать воздушные бои за Польшу или Францию, то авиаторы обеих враждующих сторон тоже на «изящную словесность» не скупились. Говорят, рейхсмаршал Геринг, послушав эфир во время своего пребывания на польском фронте, ходил после этого зеленый от злости (учитывая маршальское непомерное дородство, его можно было тогда принять за гигантскую жабу) и вообще хотел запретить радиопереговоры во время боев. Но матерщина на норманно-французском звучала гораздо более вычурно и мелодично…

Гунтер прекрасно понимал, что ему хвататься за меч не имеет смысла — только своих поранишь или сам напорешься, не говоря уже о том, чтобы отбиться от ударов противника. А стрелять очередями слишком опасно — можно причинить неприятности своим, причем наверняка самые разнообразные, от пулевого ранения до сердечного приступа при звуке выстрела. И все же настал момент, когда Гунтеру пришлось применить свое оружие. Получивший несколько новых ран Вустер упал, один из солдат констебля смог достать острием меча стоявшего за лордом рыцаря, проскочить чуть вперед, развернуться на одной ноге и ударить мечом по спине сэра Мишеля, слишком увлеченного тем, что творилось на лестнице. Спасла кольчуга — колечки не разошлись, а сам рыцарь не глядя отмахнул обидчику по ногам клинком, и сразу ткнул острием в глаз чернобородому англичанину, который кинулся вперед, решив, что сэр Мишель, наконец-то, ранен. Солдаты констебля, углядев, как упал лорд Вустер, подбадривая себя нечленораздельными воплями, полезли наверх, и сдерживать их дольше стало практически невозможно.

Один из них вскарабкался на корму, отбил удар Фармера, ударил плашмя по щиту и моментально рухнул вниз, заливая лестницу и окружающих ярко-алой кровью, хлынувшей из страшной раны на шее. Бедняге не повезло — острие клинка сэра Мишеля перерезало горло от уха до уха, задев крупные сосуды, отчего кровь веером брызнула во все стороны. Но по его телу, еще живому и дергающемуся, полезли другие, не обращая внимания на сыпавшиеся со всех сторон удары. Вот теперь Гунтер, поставивший автомат на одиночные выстрелы, в упор застрелил двоих и двинул прикладом по зубам третьему. В общей суматохе звук выстрелов остался совершенно незамеченным, его заглушили крики, вой ветра в разорванных снастях и шум волн.

Положение осажденных стало безвыходным. Почти половина солдат Уисбрича были так или иначе неспособны продолжать бой, но остальные, окончательно рассвирепев, дрались с неслыханной яростью. Вустер, который, потеряв сознание, свалился вниз, под ноги англичанам, наверняка был затоптан насмерть, Монфор-младший получил несколько тяжелых ран, сэра Мишеля все-таки повалили на палубу, выбили меч и с заметным удовольствием пинали ногами. Годфри вместе с сэром де Морленом и какими-то аквитанскими рыцарями (имен которых Гунтер не запомнил, но точно знал, что они дальние родственники королевы Элеоноры Пуату), еще сопротивлялись, встав спина к спине. Германец, пристрелив парочку пиратов, получил по лбу щитом (что характерно, принадлежавшим сэру Мишелю. Щит вырвали из рук рыцаря, когда тот не смог больше сдерживать натиск англичан) и рухнул без чувств на палубу, так что за дальнейшим развитием событий наблюдать не мог.

— Остановитесь! — вдруг закричал Годфри и, к общему изумлению своих рыцарей, отбросил в сторону меч, шагнул вперед, прямо на клинки англичан, и поднял руки ладонями вперед. — Я принужден сложить оружие!

— Но почему? — прохрипел сэр Мишель, которому сейчас вязали руки двое дюжих англосаксов. — Милорд?..

Остальные дворяне из свиты архиепископа, видимо, более привыкшие к подчинению слову вышестоящей особы, опустили мечи. И так стало понятно, что сопротивляться дальше смысла не имеет. «Иолента» медленно, но верно погружалась в воду, почти все аквитанцы, сопровождавшие Годфри, были ранены, кто легче, кто тяжелее, а злость подчиненных Уисбрича только нарастала.

— Я должен сохранить свою жизнь, так как она принадлежит не мне, а королю и Англии, — громко сказал архиепископ. — Господа, не принуждайте этих людей к бессмысленному убийству.

— Вот верно! — проворчал остававшийся в стороне от схватки капитан когга. — Только кто мне заплатит за потерянный корабль?..