Этот мир твой - Ярослав Маратович Васильев

уже потом твоё величество по ним стрелять изволит».

Видимо, сопровождавший их офицер сегодня встал не с той ноги, ибо, глядя на излишне счастливого парня, рыкнул:

– Чего улыбаешься? Весело? Тогда следующий. Бегом.

Наверное, стоило не торопиться и не выделяться, но настолько медленно, как два остальных парня, бежать Вячеслав физически был не в состоянии. Так что, когда он вышел к стрельбищу, остальные пыхтели где-то в последней трети полосы. Офицер-инструктор удивлённо приподнял бровь, после чего вручил автомат с магазином, и приказал занять позицию.

– Огонь.

Отстреляв магазин, Вячеслав расстроился. И огонь-то он вёл в низком темпе, и мишень стояла на смешной дистанции – всё равно больше половины выстрелов ушло в шестёрку и ниже, одна пуля вообще угодила в двойку, хорошо хоть, не в молоко. Можно, конечно, списать на совершенно незнакомое и непристрелянное оружие, но всё равно это больше для самоутешения. И ведь сам виноват, знал же, что с незнакомым автоматом надо первый раз вносить поправку после каждого выстрела, пока не запомнишь все его особенности. Так нет, обрадовался, супермен недоделанный – мишени близко, я всех с моим опытом одной левой.

– Вы недовольны, молодой человек? – инструктор решил продемонстрировать снисходительность к школьнику? Или подтрунивал?

– С таким результатом гордиться нечем. Позорище, – не удержался Вячеслав.

– Вы считаете, что могли бы лучше?

Всё-таки инструктор явно издевался, особенно учитывая, что сказал он последние слова немного громче, чем надо. Так, чтобы услышали оба тоже закончивших полосу десятиклассника и стоявшие рядом с их местами коллеги.

– Ну, насколько помню, повторно же стрелять нельзя? Но если пристреляться, должно быть лучше.

– Ящик патронов я вам не дам, не положено. Но если вы, молодой человек, так настаиваете, могу дать вам ещё попытку. Правда тогда результат текущей попытки придётся аннулировать. Со всеми баллами, включая бонус за быстрое прохождение полосы. Так сколько вам надо патронов?

Инструктор развлекался, двое его коллег негромко засмеялись, оценив шутку. Вячеслав пожал плечами: на баллы ему было плевать, а уходить с полигона с таким отвратительным результатом просто нельзя.

– Хотя бы два магазина. Один на пристрелку, второй на стрельбу. А баллы… Да какая разница?

Инструкторы переглянулись, шутка зашла немного далеко. Но то ли были какие-то причины, то ли желание поставить наглого сопляка на место перевесило.

– Хорошо. Держите. Ваши баллы аннулированы.

Остальные парни смотрели на Вячеслава как на идиота, да и во взгляде инструкторов проглядывало неприкрытое «дурак». Вячеслав, заняв огневую позицию, выбросил всё это из головы. Сейчас для него существуют только три вещи: руки, автомат и мишень.

– Готов!

– Мишень!

Автомат затрещал одиночными «трах-тах-тах». В этот раз Вячеслав не торопился, тщательно изучая особенности поведения оружия. Закончив, он сменил магазин.

– Готов!

– Мишень!

Третий магазин он отстрелял как положено. Закончив, вернул автомат:

– Благодарю вас, – машинально сделал поклон ученика сенсею.

– Вас устраивает, молодой человек? – голос инструктора сейчас звучал очень задумчиво, там не было и тени насмешки.

– Если дозволите, считаю его удовлетворительным, хоть и недостаточным, – ещё один вежливый поклон. – Разрешите идти?

– Идите.

Вячеслав пошёл обратно, мысленно над собой похохатывая. Вот ведь, сколько месяцев потом жил в Каменногорске – а стоило оказаться на учебном полигоне, как мгновенно из памяти всплыли все привычки и традиции Токийского учебного центра. Поблагодарил сенсея после окончания тренировки по всем правилам, даже на мгновение не задумавшись, что он делает. И сообразил, как странно его поведение выглядит со стороны, только уже на обратной дороге.

Вернувшись к одноклассникам, Вячеслав демонстративно встал отдельно от всех, намекая – общаться он сейчас не желает в принципе. Заодно как бы случайно и само собой на обратной дороге вышло, что занял он место рядом с Варей. А дальше накатил новый приступ робости. Вроде бы надо пользоваться моментом и поговорить. Но девушка молчала, и у Вячеслава руки-ноги онемели и горло перехватило. Оставалось млеть от восторга просто оттого, что Варя сидит на соседнем кресле. Лишь когда они уже почти приехали, он набрался смелости спросить:

– Завтра на дискотеку идёшь?

– А ты сам?

– Если ты придёшь – я тоже пойду, – кажется, он на этих словах чуть покраснел. – Если не пойдёшь, то мне там неинтересно. Вот мой номер, позвони, если пойдёшь, – он сунул ей в руки листок. Дальше смолк, придавленный собственной наглостью. И страхом.

– Хорошо.

С автобуса домой Вячеслав бежал окрылённый, всю дорогу убеждая себя: пусть она не сказала «да», но и не отказалась. И вернулся как раз в разгар очередного скандала матери с отцом. Аж вздрогнул: даже слова и интонации матери были похожи на октябрь.

– Это, между прочим, и твой ребёнок тоже! И ты обязан его забирать хотя бы изредка. С ума сошёл. Мне на неделю надо уехать. Тебя это не касается. Да, мне надо уехать по своим личным делам, и я всё равно уеду. С ума сошёл? Он же не сможет столько один. Будет это на твоей совести. И вообще по решению су…

Дальше Вячеслав слушать не стал. Подошёл к матери, выхватил у неё телефон, и пока она от такой наглости ненадолго потеряла дар речи, сказал:

– Пап, алло. Это я. Не беспокойся, я не приеду. Да, не