Троянская Одиссея - Клайв Касслер

В ожидании вертолета, который уже опаздывал больше чем на час, Джордино безмятежно спал и, вероятно, видел приятные сны, а Питт осматривал в бинокль воды озера Никарагуа, окружавшего башню маяка. На западе меньше чем в трех милях виднелась береговая линия, и Питт мог различить на ней маленькое поселение. Он справился с картой и определил, что это поселение называется Ривас. Затем он переключил внимание на большой величественный остров в форме восьмерки. Остров этот, густо заросший лесом и с виду казавшийся весьма плодородным, лежал не больше чем в пяти милях к западу от маяка. Питт оценил его площадь приблизительно в сто пятьдесят квадратных миль.

Судя по карте, остров носил название Ометепе. Питт сосредоточил свое внимание на двух вулканических пиках, которые соединял между собой узкий перешеек в пару миль длиной. Вулкан в северной части острова вздымался больше чем на пять тысяч футов и, судя по всему, находился в активном состоянии. Это было видно по тонкой струйке дыма, которая поднималась из верхушки вулканического конуса и пропадала в клубящихся облаках, проплывающих над вершиной.

Южный вулкан по форме представлял собой идеальный конус и, кажется, спал. Питт рассудил, что он на добрую тысячу футов ниже своего северного собрата. Он определил также, что четыре подземных тоннеля проходят непосредственно под перешейком острова около основания северного вулкана. Это объяснило бы, подумал он, тот странный подъем температуры, который они с Джордино испытали в четвертом тоннеле.

Еще один быстрый взгляд на карту показал, что активный вулкан называется Консепсьон, а его спящий собрат – Мадерас. Он повел биноклем и совершенно неожиданно для себя обнаружил, что видит перед собой нечто очень напоминающее крупное промышленное предприятие. Комплекс его сооружений раскинулся на южных склонах Консепсьона прямо над концом перешейка. Питт оценил занимаемую комплексом площадь в пятьсот – шестьсот акров. Место для крупного предприятия показалось Питту весьма неожиданным. Вряд ли имело смысл вкладывать миллионы долларов в строительство подобного промышленного гиганта в месте, лишенном каких бы то ни было транспортных возможностей. Если, конечно, размышлял он, это предприятие не секретное.

Затем он увидел, как с севера появился самолет и сделал круг над озером, собираясь садиться. Оказывается, вдоль перешейка была проложена взлетно-посадочная полоса, подходившая непосредственно к воротам комплекса. Самолет обогнул вулкан Мадерас, сел и подкатил к большому терминалу в конце полосы.

Питт опустил бинокль. На его лице появилось выражение отвращения, как будто он видел перед собой то, чего ему совсем не хотелось видеть. Его зеленые глаза затуманились в глубоком раздумье. Он промыл линзы бинокля несколькими каплями воды из своей фляжки и тщательно протер подолом рубахи, вытащенным из-под комбинезона. Затем он вновь поднял бинокль и, чтобы окончательно удостовериться, заново навел его на самолет.

В этот момент между облаками проглянуло солнце, и остров Ометепе оказался залит ярким светом. Хотя самолет даже в бинокль выглядел не крупнее муравья, ошибиться в его бледно-лиловом цвете было невозможно: фюзеляж и крылья самолета как раз отразили солнечные лучи.

«Одиссей», – пробормотал Питт про себя. У него закружилась голова. Только теперь он наконец сообразил, что таинственный промышленный комплекс располагается непосредственно над тоннелями. Это объясняло грузовые лифты, которые они с Джордино видели внизу возле железнодорожного терминала. Чем бы ни занимались на предприятии, оно действительно могло быть связано с тоннелями – в прямом и в переносном смысле, – но в то же время его размеры заставляли предположить, что это отдельный, независимый проект.

Он слегка повернул бинокль и оглядел здания, устроившиеся возле подножия вулкана. Его взгляд остановился на выстроившихся в ряд ангарах, а там... за ангарами... что-то похожее на обширные грузовые причалы! Крыши складов-ангаров заслоняли их почти полностью, но ему все же удалось разглядеть на фоне голубого неба четыре грузовых крана. Питт понял, что комплексу не нужна внешняя транспортная система. Он вполне самодостаточен.

Затем почти одновременно произошли три вещи, и стало ясно, что их проблемы на сегодня отнюдь не закончились.

Башня маяка внезапно начала необъяснимо раскачиваться, как танцовщица, исполняющая гавайский танец. Как Питт и говорил Перси Ратбоуну, они с Джордино выросли в Калифорнии и привыкли к землетрясениям. Однажды Питт оказался в момент землетрясения на тридцатом этаже офисного здания. Небоскреб начал вот так же раскачиваться и вибрировать. К счастью, фундамент здания – специально в расчете на подобные случаи – покоился глубоко под землей на гигантских бетонных роликовых подшипниках. На маяке ощущение было примерно таким же. Башня дрожала и ворочалась, как пальмовое дерево в точке столкновения встречных ветров.

Питт подумал, что началось извержение вулкана и резко повернулся к конусу горы Консепсьон. Однако пик по-прежнему казался спокойным, над ним не появилось ни дыма, ни пепла. Он перевел взгляд вниз, на воду, и увидел, что ее поверхность дрожит, как будто под поверхностью работает гигантский невидимый вибратор. Через минуту, которая показалась Питту вечностью, дрожание прекратилось. Джордино даже не проснулся, что, впрочем, совсем не удивило Питта.

Вторым признаком угрожающей опасности стал маленький бледно-лиловый патрульный катер. Он отошел от острова и направился прямо к маяку. Охранники на борту катера, по всей видимости, были совершенно уверены, что жертва в ловушке и никуда не денется. Катер не спеша резал носом озерную воду.

Третья и окончательная опасность пришла снизу, из-под ног Питта и Джордино. Из шахты, ведущей глубоко вниз в тоннель, донеслось чуть слышное звяканье металла о металл. Этот звук на пределе слышимости в следующие несколько секунд, вероятно, спас им обоим жизнь.

Питт толкнул Джордино ногой.

– У нас гости. Кажется, они взяли наш след.

Джордино мгновенно проснулся и вытащил из-за пояса под белым комбинезоном автоматический пистолет «дезерт-игл» пятидесятого калибра. Питт с той же скоростью выудил из своего рюкзака древний кольт сорок пятого калибра.

Скорчившись рядом с входом в шахтный ствол, Питт, не показываясь над бортиком, заорал вниз:

– Стоять! Не двигаться!..

Дальше произошло нечто совершенно неожиданное. Ответом ему стал ураганный огонь из автоматического оружия. Стреляли из шахты снизу вверх, при этом металлическая крыша маяка обзавелась достаточным количеством отверстий, чтобы ее можно было переквалифицировать в дуршлаг. Снизу шел настолько интенсивный огонь, что Питт и Джордино не стали даже отвечать: поостереглись высовывать над бортиком руку с пистолетом. Им совсем не хотелось рисковать пальцами.

Питт, не поднимая головы, подобрался к одному из окон маяка и принялся колотить по стеклу рукояткой своего кольта. Понадобилось несколько сильных ударов, чтобы толстое стекло треснуло и осыпалось множеством осколков. Большая их часть улетела вниз, в море, но Питт быстро протянул руку наружу и разбил оставшиеся части стекла таким образом, чтобы осколки полетели на пол. Он ногами сгреб их в кучки и спихнул через край в шахту. Осколки толстого стекла посыпались вниз дождем бритвенно-острых лезвий. В шахте раздались вопли и крики боли. Огонь почти прекратился.