«Варягъ» — победитель - Глеб Дойников

Ну кто мог ожидать такой прыти от морского офицера, что и наган-то в руках держит раз в год? По сигналу он упал на спину и, перекатываясь по полу, стал палить из ДВУХ револьверов!! Причем лично я так засмотрелся на его кульбиты и столь упорно пытался понять, откуда и когда он выхватил оружие, что просто впал в ступор и забыл вытащить свой револьвер. Серж с минером стреляли, но большинство присутствующих в один голос заявили, что лейтенант попал первым по всем трем бутылкам. А он, встав с пола, невозмутимо предложил повторить с любыми другими стрелками, но уже по бумажным мишеням. Дружной толпой мы вывалились на пустырь за «Ласточкой», реквизировав на мишени старые театральные афиши. Я в этот раз подавал сигнал, Серж опять был среди стрелков. На этот раз, кто попал первым, сказать было сложно, но вот когда мы подошли к мишеням, Серж и двое других стрелявших покраснели. Нет, в их афише тоже были три дырки от пуль — в животе, на правой руке и в бедре тенора. Но вот три мишени лейтенанта… Когда он успел прострелить каждую дважды, не понял никто, хотя зрителей было с пару дюжин. Но это пол беды — каждый певец на каждой афише имел по пробоине в области сердца и в голове! И опять же — все это в падении и, как выразился лейтенант, «в перекате»… На наши вопросы — где это на флоте учат так стрелять — лейтенант отшутился старыми семейными традициями и дядей-полковником, что с детства его гонял со всеми видами оружия.

Но Серж существо неугомонное. Все, даже минер, уже признали первенство лейтенанта и смирились с перспективой оплаты счета, но он… Черт его дернул сказать, что стрельба — это ничто по сравнению с фехтованием. Хитро усмехнувшись, лейтенант предложил повторить в том же составе на тех же условиях — ножнами, трое против одного до первого касания. Серж потом неделю щеголял с синяками на плече и поперек спины — одного раза ему опять не хватило. Самое смешное — что счет все же оплатил лейтенант и пригласил всех желающих навестить его завтра в паровозном депо, где он обещал дать всем желающим уроки стрельбы, и показать еще кое-что интересное.

В общем, не буду тебя забалтывать малоинтересными тебе деталями, но теперь мы с Сержем служим в железнодорожном бронедивизионе флота «Варяг» под началом того самого лейтенанта, товарища Василия Балка. С товарищами — это еще более интересная история — так теперь называют друг друга те, кто участвовал в настоящем деле. Если даст Бог, то по возвращению из этого плавания на крейсере, куда сегодня отбываем мы с Сержем, так будут обращаться и к нам.

Ну а если не повезет, и не суждено мне вернуться — помни, я тебя люблю сильнее, чем можно вообразить.

Всегда твой — Виктор Ветлицкий.

Порт-Артур. Апрель — май 1904 года.

Капитан японской армии Кабаяси сидел и смотрел на карту уже в течении получаса. Со стороны солдатам казалось, что их командир прорабатывает маршрут марша, который должен был начаться через час. Но на самом деле капитан просто смотрел в никуда. Не подобает воину проявлять слабость и заваливаться прямо на землю, как сделали его подчиненные. Но и он сам отчаянно нуждался в передышке.

Кабаяси наконец-то мог позволить себе расслабиться, впервые за последние три недели. В голове был абсолютный вакуум, который бывает только сразу после окончания тяжелой работы и заполняется с началом новой. Оборонительные позиции русской армии на перешейке были наконец-то прорваны и у молодого самурая появился шанс пережить этот день, хотя еще полчаса назад он был уверен в обратном. Утром на его глазах русской шрапнелью была выкошена колонна воинов Ямато, которую вели в атаку представители лучших самурайских семей Японии. Они проявили недовольство «черепашьими темпами ведения войны», и император «посоветовал» им отправиться в Манчжурию и самоличным примером на поле боя, а не в газетных статьях, показать, как воюют настоящие самураи. Теперь залитые кровью обломки фамильных доспехов остались где-то там, на перепаханной взрывами и пулями полосе земли перед русскими укреплениями.[74]Из той колонны, попавшей под обстрел полевой батареи, выжило не более пятнадцати процентов личного состава, и в следующую атаку их повел уже сам Кабаяси. Еще утром он командовал вторым батальоном полка, ко второй атаке под его началом был уже весь полк, но увы — число его подчиненных существенно не увеличилось. Командир полка был ранен шрапнелью, командир первого батальона убит.

Хотя добрая половина русских батарей уже была подавлена японскими орудиями, стрелявшими с закрытых позиций, и огнем канонерок с моря, вторая атака тоже сорвалась. Под плотным ружейным огнем японская пехота снова откатилась. На запрос об артиллерийском обстреле русских люнетов, из которых велся плотный фланкирующий огонь, пришел обескураживающий ответ — стрелять нечем. На орудие осталось по два-пять снарядов на случай отражения контратаки. Первая попытка японских мелкосидящих кораблей подойти вплотную к берегу и «перепахать» русские укрепления также была неудачна. Пара русских, более крупных, да еще и бронированных канонерок с непроизносимыми для японца названиями «Гремящий» и «Отважный» устроили японским коллегам кровавую баню.[75]Японцы почти не строили специальных мелкосидящих судов для действия в прибрежной зоне, предпочитая обходиться китайскими трофеями и старыми кораблями. Все деньги, выделяемые на флот, шли на строительство эскадренных, морских кораблей. Вот Кабаяси и имел «удовольствие» в течении получаса наблюдать за избиением японского прибрежного флота. Взрыв девятидюймового снаряда, после которого от маленькой деревянной канонерки «Иваке» остались только щепки на воде, вызвал неприятную ассоциацию с событиями ночи высадки восемь дней назад, двадцать первого апреля. Он невольно вспомнил свой личный опыт «участия» в морском сражении и даже поморщился, что для самурая равноценно истерике. Тогда, среди ночи, транспорт, с которого его полк еще не успел высадиться на берег, был пронизан снарядами, а соседний — подорван миной. Одно дело воевать на суше, где можно стрелять в ответ, прижаться к земле, отступить, в конце-концов! Но куда деваться в море с транспорта, который медленно заваливается на борт? Что делать пассажиру в морском бою — паниковать и путаться под ногами команды или просто медитировать и наслаждаться зрелищем? Хотя какое тут наслаждение, скорее полное непонимание… Взять хотя бы тот самый взрыв, осветивший половину неба, и в честь которого все на транспорте дружно проорали «Банзай!», уверенные, что где-то там, в темноте, императорский флот разделался с очередным русским крейсером. Увы, на следующий день в штабе дивизии их «обрадовали», что треть снарядов, предназначенных для поддержки высадки, погибла вместе с перевозившим их транспортом.

Впрочем, когда подошедшие крейсера японского флота отогнали наконец настырные русские лодки, а канонерки со второй попытки прошерстили окопы, времени на воспоминания не осталось. Третья за день атака, в которую Кабаяси повел сводный отряд, собранный из остатков трех полков, увенчалась успехом. Русские начали отступление, и надо было озаботится их преследованием. Теперь можно было надеяться прожить до начала штурма укреплений самого Порт-Артура.