Безжалостные боги - Эмили А. Дункан

– Неужели ты думал, что я облегчу тебе жизнь? Особенно после того, как ты основательно разрушил мои планы? Я дал Надежде то, в чем она нуждалась больше всего. И она сделала свой выбор.

– Потому что ей легко манипулировать.

Черты Малахии снова изменились.

– Потому что она… заботливая, – наконец признал он.

– Но этого недостаточно, чтобы помочь мне сохранить трон.

– С чего ты взял, что она выберет транавийку, если на кону будет стоять кто-то из калязинцев? – спросил Малахия и отчего-то нахмурился. – Не важно… Жанета плохо пережила изменение. Но такое случается. И ей лучше оставаться в Соляных пещерах, пока она не примет все, что с ней произошло. Так что нужно просто подождать.

Это признание оказалось таким неожиданным и прозвучало так, будто Малахия пытался помочь.

Серефин давно задавался вопросом, что произошло в пещерах. На самом деле его не интересовали мрачные подробности, так что услышанное успокоило его. Ведь теперь он понимал, что его план оказался обречен с самого начала. Как он и подозревал.

Серефин шагнул к нему и выпалил то, чего совсем не собирался спрашивать:

– Ты ведь знаешь, что задумала Надя, не так ли?

Малахия вздрогнул, будто хотел отступить, но все же остался на месте. И вместо этого склонил голову набок.

– Почему ты так решил?

– Чего хочет ее богиня, Малахия? – Серефин не понимал, почему задал этот вопрос. Что вообще с ним происходило? – Ты думал, она остановится после Гражика? Или захочет, чтобы вся Транавия преклонила перед ней колени?

Малахия нахмурился, но его лицо побледнело.

– На что способна твоя драгоценная клиричка по прихоти своей богини?

Малахия с трудом сглотнул, а в его глазах застыл лед.

– Не думаю, что все так просто.

Он отступил назад, и Серефина наконец отпустило.

Именно этот момент Катя выбрала, чтобы закончить разговор с Надей. И клиричку явно ошарашило услышанное. Царевна же отошла поговорить с вечно недовольным Миломиром, который кивнул ей в ответ и скрылся за деревьями, после чего Катя бодрым шагом направилась к Серефину.

– Может, хватит уже терять время? – спросила она.

– Куда ты его отправила? – поинтересовался Серефин.

– Ему больше нет нужды путешествовать с нами.

– Ты в компании четырех транавийцев, – заметил Кацпер.

– И одной клирички, – с улыбкой добавила Катя, словно Надя стоила всех четверых.

Неудивительно, что Надя неловко переступила с ноги на ногу. А затем обменялась выразительными взглядами с Малахией.

Серефин понимал, что это не его вопросы о Наде срывались с его уст. Что она собиралась сделать? Ему не нравилось, что они направлялись в одно и то же место, потому что казалось, будто их специально туда ведут. И Серефин не хотел попасть туда, куда вел его Велес.

«Но что, если это могло помочь остановить Надю? Остановить Малахию?»

Возможно, ему не оставили выбора.

Гул в голове Серефина только усиливался. А значит, надо поскорее добраться до Тзанеливки, прежде чем он лишится последних крупиц разума.

Ведь если это произойдет, что от него останется? Ему требовалось больше информации, а еще хотелось узнать, что запланировала Надя. Но Малахия старался держать Надю подальше от него, а если и отлучался куда-то, то его место занимала царевна, что Серефину совсем не помогало.

Поэтому он старался не отходить от Остии и Кацпера. И хотя Остия напропалую флиртовала с Катей, Кацпер старался убедить его, что они выберутся из этой переделки в целости и сохранности.

Но он заметил, что между ним и Кацпером ощущалась некоторая неловкость. Что-то нависало над ними, не давало сблизиться. Серефин не пытался сделать первый шаг, опасаясь, что, возможно, умрет. Поэтому и не позволял вспыхнувшей между ними искре разгореться до пламени костра, хотя ему очень хотелось отдаться своим чувствам. Но он не понимал, что удерживало Кацпера. Вполне возможно, что парнем двигали те же чувства.

Калязинские леса оказались темными, а подлесок – густым и труднопроходимым. Они потеряли тропу вскоре после того, как вступили в лес Дозвлатеня. А им предстояло пройти в самую глубь. К тому же за ними постоянно следили. Серефин чувствовал это, и Малахия, судя по всему, тоже. Он постоянно резал себе руки, чтобы сплести различные защитные заклинания. И Серефина удивляло, как он умудрялся оставаться в сознании при такой большой потере крови.

Надя тоже вела себя не так, как в Гражике, но Серефину все никак не удавалось понять, что же в ней изменилось. Может, она тоже чувствовала эту напряженность? Эту неизбежность, нависшую над ними тяжким грузом? Будто не имело значения, куда они отправятся или что будут делать, потому что от них ничего не зависело и все это закончится лишь катастрофой. Она постоянно препиралась с Малахией по каким-то пустякам. И Серефина не покидало чувство, что они сразу же узнают, если эта парочка решит поссориться из-за чего-то важного.

Лишь через несколько дней совместного путешествия Серефину удалось остаться наедине с Надей. Малахия отправился на поиски воды, пригодной для питья. Никому не хотелось рисковать и разводить огонь в лесу, чтобы вскипятить воду, но в большинство из ночей это оказывалось равносильно решению выжить или медленно умереть.

Серефин опустился на землю рядом с Надей. Прикусив нижнюю губу от усердия, она старательно нанизывала деревянные бусины на шнур, но время от времени снимала их все и начинала заново.

– Он лжет, ты же знаешь, – сказал Серефин.

– Знаю, – ответила Надя, не поднимая глаз.

Серефин покосился на нее, а она покосилась на него в ответ, прежде чем вернуться к своему занятию.

Как объяснить вещи, которые он мог видеть? Вещи, которые не укладывались в голове. Вещи, в реальности которых сомневался даже он. Как объяснить, что он даже не сомневался, что каждое слово, слетающее с уст Малахии, пропитывала ложь? И в особенности те, что звучали искренне. Как объяснить то, в чем он просто уверен? Малахия прекрасно помнил все до последней проклятой мелочи после событий в соборе. Он прекрасно понимал, что натворил, и просто не хотел признаваться в этом Наде. Зачем лишний раз напоминать о том, что их отношения балансируют на тоненьких нитях.

– Он все помнит, – просто сказал Серефин.

Надя напряглась, а ее пальцы замерли на четках. Она медленно стянула бусины со шнура и, переставив две из них местами, вновь принялась нанизывать их на шнурок, завязывая между ними по три узла. Несколько минут она работала молча.

– Ты этого не знаешь, – наконец тихо произнесла она.

– Нет, Надя, знаю.

В ее темных глазах сверкнул лед. Почему ей хочется так доверять Малахии? Даже после того, как он с ней поступил?