Бабы строем не воюют - Елена Кузнецова

Время от времени Арина исподтишка подглядывала за Анной: как привычная к жизни в воинском поселении зрелая женщина справляется с тяготой ожидания и неизвестности? Подглядывала, старалась понять скрытое, но убедилась только в одном: боярыня умеет не только не показать вида, но и других отвратить от негожих мыслей! Видать, научила ратнинская жизнь, не от рождения же у нее такое умение?

А Анна все уже испытала, и не раз; провожала, ждала, встречала, а однажды… Ожидание становилось еще тяжелее, оттого что на себе испробовала, каково это: вокруг радостные восклицания, радостные же слезы, а он лежит холодный, неподвижный… И не позволяешь себе поверить, что он, а на самом деле…

Казалось бы, хуже уже некуда, а вот пришло опять, и поняла, что все возможно. Тогда уходил один Фрол, а сейчас сын, племянники, крестники, ставшие почти родными, Алексей. Именно так – Алексей на последнем месте не потому, что Рудному воеводе – умелому и всякого повидавшему воину – легче выжить, Фрол тоже не новиком был, а потому, что сейчас сын важнее. Сгинет Алексей (не дай бог, конечно!), но жизнь на этом не закончится, как не закончилась со смертью Фрола, хотя тогда думалось иначе. А случись что с Мишаней… жизнь тоже не закончится, но это будет уже не жизнь!

Тогда Анна думала: ведь всего один из сотни, минует беда, ведь не может же прямо в него ударить, когда вокруг столько воев! Сейчас их семеро, и беде цель найти легче, а значит, ждать тяжелее.

Конечно, тяжелее, но выучка, полученная от свекрови Аграфены Ярославны, но дух женского мира воинского поселения, но обязанности боярыни – большухи огромной семьи, но забота о надлежащем воспитании девиц… Есть тяжесть, которая валит с ног, а есть которая заставляет стоять тверже!

Видела Анна, как посматривает на нее Арина, понимала, что та ищет в боярыне проявления ее собственного ожидания и страха, и это тоже, как ни странно, помогало держаться: вот, смотри, как надо, вот что ждет тебя замужем за Андреем!

А еще было такое, о чем Арина никак и помыслить не могла, – Корней! Случись что с ним… Лавр – тряпка, Мишаня – ребенок еще… все рухнет. Рухнет? Нет! Не позволю! Не знаю, что сделаю, не знаю как, не знаю когда, но не дам рухнуть! Или я не боярыня?

Тут-то и обрадуешься не дающим скучать хлопотам и заботам, которые наваливаются каждый день, как жданные, так и неожиданные.

После жатвы, как и обещала волхва, прибыла сотня работников. Рабочие руки – это, конечно, хорошо, но вот кабы они еще без прожорливых ртов обходились… Хоть и привезли лесовики с собой прокорм, но запас еды никому еще не мешал, так что поданная Кузьмой мысль об облавной охоте пришлась к месту. Сотня загонщиков да полсотни самострелов свое дело сделали, и присланные из Ратного холопы во главе с куньевскими родичами Лисовинов не покладая рук солили, коптили, вялили мясо и обрабатывали шкуры. Зима не за горами, кожаную и меховую одежду надо готовить на всю Академию.

Вот устраивая-то облавную охоту, Анна в первый раз и получила действенную пользу от своих опричников. Стерв с Яковом ушли за болото, ратнинские мужи, искусные в охотничьем деле, тоже. Кто сможет правильно оценить добычливость незнакомого леса, выбрать места для стрелковых засад, свести вместе крылья загонного строя за много верст от того места, куда надо сгонять добычу? Кто вообще знает тонкости такого непростого дела, как загонная охота? Анне словно на ухо кто нашептал поделиться этой заботой со своими опричниками, вернее с их урядником Киприаном, и уже на следующий день она знала имена трех отроков из второй полусотни, которые с отцами охотниками проводили больше времени в лесах, чем в родных селищах. Одно слово – лесовики. Уж им-то одежку выворачивать[11]ни разу в жизни не приходилось – свои в дебрях и чащобах!

Возможно, среди присланных Нинеей строителей и были мужи, тоже умеющие устроить облавную охоту, но Анна, помимо всего прочего, хотела показать, что хозяева крепости сами способны разобраться со всеми заботами. А еще… Она и сама не ожидала, что ей это представится настолько важным: захотелось дать понять пришлым помощникам, что тут не только воинскому делу обучаются, но и… в общем, отроки Академии Архангела Михаила ближе к зрелым мужам, чем их ровесники в иных селищах Погорынья. И получилось-таки!

Отроки-умельцы, призванные для расспроса пред ясны очи матушки-боярыни, конечно, подивились тому, что охоту устраивают не ко времени. И зверю еще месяца два с лишним жиры нагуливать надо, и шкуры еще летние – не сравнить с зимней звериной одежкой, да и лес еще зелен – нет прозрачности сбросивших листву кустов и деревьев… Много еще разного сказали, Анна всего и не запомнила. Однако за дело взялись, благо загон собирались устроить не столь уж и обширный. Наставник Прокоп, которого Анна призвала себе в помощь для беседы с отроками-лесовиками, поговорил с мальчишками еще о чем-то, не всегда для Анны понятном, а потом, почесавшись да повздыхав, все-таки приговорил: «Смогут. Боязно, конечно, без взрослого пригляда, но думаю, что управятся».

Действительно, управились. Не столь велика добыча оказалась, Ратное по первой пороше больше брало, но – и это было для Анны наиважнейшим – не взял лес за добычу платы кровью и жизнями! Все остались невредимы, не беря в расчет мелких неприятностей, неопасных для здоровья, а такое и у ратнинцев получалось отнюдь не каждый год. Двое строителей и один отрок, правда, угодили-таки в Юлькин лазарет, но, как сказала сама лекарка, «ненадолго и без последствий».

И другое задуманное тоже получилось: Нинеины люди, пирующие на свежатинке за вынесенными на крепостной двор столами, совсем иными глазами теперь смотрели на потчевавшую их боярыню, нежели в первый день. Признали-таки в ней большуху невиданного доселе поселения! А что баба тут всем верховодит… так и Великая Волхва тоже не муж и не старец.

В общем, и боярыня, и ее помощницы, и холопы – все оказались заняты от темна до темна, так что девицами все больше Арина занималась; впрочем, и они с заготовками тоже немало потрудились. Сама Арина после пожара вроде как немного успокоилась, во всяком случае, былое напряжение ее отпустило, перестало столь остро терзать. Да и некогда терзаться – не только телесная усталость одолевала, но и голова все время занята. А уж после совета с Филимоном тем паче забот и мыслей добавилось, совершенно новых, доселе неведомых. Но все равно где-то внутри, глубоко спрятанное, осталось жуткое предчувствие, в котором она и сама себе боялась признаться.

Вечерами молодая наставница теперь частенько заговаривала с Дудариком про Андрея. Парнишка сам с удовольствием на такие разговоры отзывался и тянулся к ней; и с ее сестренками сдружился, даром что мальчишка и старше, но опекал их, словно своих. Он вообще в младшем девичьем десятке частенько вертелся, тем более что и Рада там к месту пришлась, хотя все еще робела и обвыкалась медленно, но стала заметно спокойнее и уже не шарахалась в сторону, когда мимо нее отроки или мужи проходили. В крепости про ее страх все знали и старались разговаривать с девчушкой ласково.