Воины Клевера - Максим Волосатый

И только маги рвались вперед, как легавые, почувствовавшие добычу. У всегда величавого и степенного «профессора» раздувались крылья носа. Он чуть не подпрыгивал на месте от нетерпения, как мальчишка. Дядя Вася, казалось, помолодел лет на двадцать, у него даже его знаменитые морщины разгладились. И даже всегда невозмутимый как статуя Хоттабыч, внешне сохраняя полную индиферрентность, суетливо дергал руками и все время пытался забежать вперед, регулярно обгоняя головной дозор и жутко при этом смущаясь.

К вечеру ощущение величественного храма, распростершегося вокруг, уже стало нестерпимым. Но отторжения не было, наоборот, несмотря на нарастающее напряжение, никого уже это не волновало ни капельки. Все безудержно рвались вперед, практически не обращая внимания на мир вокруг. Появись сейчас любая из тварей, которых группа оставила вдоль своего следа, то-то бы ей славный вышел ужин: в ее сторону никто бы даже головы не повернул. Но тварей не было. Ни одной. Поредевший лес будто вымер. Ни звука, ни шороха. И только изредка группа пересекала широкие просеки из поваленных деревьев, будто здесь проползала огромная гусеница. Но всем было не до того. Вот-вот, вот-вот…

– Стой! Внимание! – Федун остановил группу по знаку дозорных. Куда-то они всё-таки пришли.

Плюнув на безопасность, все сгрудились вокруг майора, до боли в глазах вглядываясь в фигуры дозорных, которые, так же наплевав на скрытность, остервенело махали руками с вершины небольшого холма, подзывая остальных.

– Пошли, – скомандовал Федун, срывая группу с места. – Посмотрим, куда вы нас привели, товарищи маги.

Редкая цепочка людей выстроилась на вершине холма, завороженно вглядываясь в нечто, раскинувшееся внизу. Прошла минута, другая. Никто не шевелился. Майор опомнился, лишь зацепившись за ускользающую многолетнюю привычку исполнять полученные приказы.

– Головенко, – враз охрипший голос выдернул Леху из благоговейного транса. – Настраивай аппаратуру. Дядя Вася, вы обещались магией помочь. Где амулеты? Пора доклад делать.

И опять развернулся вниз, завороженный увиденным.

Дядя Вася, двигаясь как во сне, достал передающий амулет и дернул за свисающую тесьму, активируя его. Благо амулет как раз на такой случай и был рассчитан, в автономном режиме всё происходящее начало передаваться по линиям хальер, а там кто-нибудь да подхватит. На большее его уже не хватило. Как кукла, ведомая на веревочке, старик повернулся в сторону чарующего нечто и сделал шаг вперед. За ним качнулись все остальные.

Тех же самых военных рефлексов, что и у Федуна, Головенко хватило, чтобы включить передатчик, настроенный на базу, перекинуть тумблер включения налобной камеры, которая уже два дня беспрестанно красовалась у него на голове, и затихающим голосом пробормотать: «Мы идем туда, там здорово».

После этого он выпрямился и, набирая скорость, бросился догонять группу уже спустившихся с холма людей, которые не отрывали взглядов от картины впереди. Их ждало…

Огромное тело текло прямо по деревьям, не замечая их. И правда, что ему какие-то травинки? Обычно он проходил по ним, когда хотел развлечься, но не сейчас. Сейчас он был голоден. Очень хотелось есть, и еда была впереди. Там где всегда. Всегда. Всегда…

Огромный бронированный змей недоуменно поднял голову, почуяв неведомое. Мир изменился. Здесь, в его владениях, где никогда ничто не менялось, вдруг появилось нечто. Нечто, некто, нечто… Он не понимал. Он никогда ничего подобного не видел. Тиххин, могучая бронированная лента, питающаяся магией, замер, недоуменно рассматривая странные следы. Нет, не на земле, на земле неинтересно, мало ли что и откуда могло упасть. В магии. В прозрачных нитях, пронизывающих мир, появилось нечто новое. Они не были уже такими, как прежде. Гладкие и ровные, такие вкусные, особенно там, в центре, теперь они были как будто слегка… поцарапаны. Что-то или кто-то прошелся по ним, немного, совсем чуть-чуть изменив. И появилось еще одно. Вот та, по которой он всё мог слышать и видеть… Она какая-то не такая. Разделенная. Измененная.

Тиххин присмотрелся. Разделенная линия уходила… в центр. К самым вкусным линиям. Не то чтобы он разозлился, он не знал этого чувства, он просто-напросто никогда с таким не сталкивался. Да чего там, вкусного много. Хватит всем, если к самому центру не подбираться. Там-то, хоть и вкусно, но больно, очень больно. Но это новое…

Интересно. Да, именно так, интересно. Тиххин посмотрел на себя и мир другими глазами. Интересно?! Здорово! Тогда пойдем, посмотрим, где оно. У центра? Пойдем, пойдем, пойдем…

А внизу его ждал еще один сюрприз. Центра не было. Вернее, он был, но какой-то другой. Открытый. Маленькие букашки одна за одной исчезали в этой дыре, а он так на них и не посмотрел! А как же «интересно»?! За ними!

И уже рванувшись вперед, летя, чтобы успеть хоть чуть-чуть, одним глазком, посмотреть на это новое, интересное, змей остановился. Уперся всем, чем мог упереться, вздыбив тело и подняв огромную тучу пыли на сухом краю лесной поляны.

НЕТ! НЕТ! Это невкусно! Это неинтересно! НАЗАД! НАЗАД! НАЗАД!!!

Центр линий, тот самый центр линий, который всегда давал ему столько вкусного, вдруг изменился. Из открытого пятна, оттуда, где вкусные линии свивались в тугой клубок, тот самый, где вкусно, но больно, вдруг пахнуло так, что все естество огромного, практически неуязвимого монстра мгновенно превратилось в маленького беззащитного червячка, единственным желанием которого стало убежать. Убежать отсюда, спрятаться – и больше никогда не видеть, не слышать и не чувствовать того, что пряталось в центре. А он-то, он-то… А там страх, животный ужас, противный самому существованию линий! Как могло такое прятаться там, где вкусно?! А эти букашки! Невкусно! Неинтересно! Назад!

Последняя букашка скрылась в этом средоточии ужаса – и все кончилось. Центр опять стал вкусным. Мир стал прежним. Страх ушел. Тиххин замер, оглянулся по сторонам, не заметил больше ничего необычного и… поскользил прочь. К этому вкусному он еще долго не подойдет. Ох уж эти букашки. Хорошо, что их больше нет.

Далеко-далеко в Пестике, посреди изумрудного в свете заходящего солнца острова, в замке, прозванном Красным, рыцарь-связист тяжело откинулся на спинку кресла, стянул сеткой опутывающие голову амулеты, провел рукой по лицу, оставляя красные полосы, и хрипло попросил стоящих рядом:

– Передайте Хозяину, есть информация по группе «А». Мы их потеряли. – И тихо добавил: – Но свою задачу они выполнили. Всё есть, и всё работает.

От вида белого потолка Ирила уже начинало тошнить. Не так, как тогда, когда он только открыл глаза и перепугался, что все произошедшее ему просто приснилось и он опять в палате у Шамана, но тоже ничего радостного. Медики категорически запрещали ему вставать, и их предписаниям пришлось в итоге подчиниться. После визита Гермеса. Да и без него Ланья понимал, что еще даже не начал толком восстанавливаться. Белое безумие высосало из него почти всю жизнь. На сей раз никаким коконом и никаким Темпой дело бы не кончилось. Ирила уже всерьез ждал суд Несуществующих, но его вытащил Рябоцкий. Очнись тот минутой позже, не сообрази, что у него в сумке есть «первая помощь» – лежать бы Ланье где-нибудь в окрестностях Улитарта в почетной могилке. Но Рябоцкий был далеко не новичком на войне и в магии, и выбрал он из всего арсенала амулетов единственно верный. И самый жестокий в придачу. «Некроматик» одномоментно вбрасывает в пострадавшего заряд магии, поддерживающий жизнедеятельность, и тут же консервирует его, удерживая внутри тела, на время, необходимое для прочистки каналов ариль и восстановления организма. Очень эффективная штука, если вовремя приложить. И безумно болезненная. Два часа непрерывных воплей – такого Ирил от себя не ожидал. Улитартские магиприпасы все же более щадящи: Шатун так не орал, когда его в холмах «реанимировали». А когда отпустило, Ланья вдруг понял, что не может пошевелить и пальцем.