Психи - Энн Шеридан

дверь открывалась и закрывалась за все время, что я здесь нахожусь. Хотя Роман вынужден ввести уникальный код, предоставленный его отцом.

Мы спускаемся по массивной входной лестнице, и Леви крепче сжимает мою руку, чтобы я не упала. Черный внедорожник припаркован перед входом, и когда я подхожу к двери, не могу не оглянуться на массивный замок. Это первый раз, когда я по-настоящему вижу его так близко и лично. Это действительно невероятное зрелище, жуткое, но невероятное. Горгульи действительно являются вишенкой на торте, выступая в качестве последнего предупреждения всем, кто осмелится зайти так далеко, что им следует развернуться и бежать, пока не стало слишком поздно.

Парни не дают мне долго наслаждаться их домом, когда усаживают меня в черный внедорожник, и, прежде чем я успеваю опомниться, Роман жмет на газ, отправляя нас по длинной подъездной дорожке на самую дерьмовую деловую встречу, на которой я когда-либо присутствовала.

Мы едем почти час, и я ловлю себя на том, что сижу в тишине, глубоко задумавшись о ночи нападения. Так много вещей просто не имеют смысла, например, как Лукас Миллер узнал, что мы будем в том клубе, и как, черт возьми, ребятам удалось так быстро меня найти? Я была уверена, что буду прятаться в тех кустах несколько дней, прежде чем они найдут меня. Но тогда я, вероятно, истекла бы кровью.

Роман сворачивает на подъездную дорожку к массивному особняку и останавливается перед впечатляющими железными воротами. Он опускает стекло со стороны водителя и вводит код на маленькой клавиатуре, только когда ворота начинают открываться, я обнаруживаю, что вопрос срывается с моих губ.

— Как вам, парни, удалось так быстро найти меня той ночью?

Тишина заполняет машину, и я наблюдаю, как их острые взгляды перебегают друг на друга, каждый из них старательно игнорирует меня, но их молчание говорит о многом. Когда Роман снова нажимает на газ, везя нас по длинной подъездной дорожке, из глубины моей груди вырывается яростный вздох.

— ВЫ, УБЛЮДКИ, ВСТАВИЛИ В МЕНЯ УСТРОЙСТВО СЛЕЖЕНИЯ?

Все трое мужчин устремляют свои тяжелые взгляды прямо в лобовое стекло, пока мы едем по длинной подъездной дорожке, делая все возможное, чтобы избежать моего вопросительного взгляда.

Я снимаю нож с бедра и наклоняюсь вперед, обхватывая рукой сиденье и прижимая лезвие к основанию горла Романа. Этот ублюдок даже не моргает, пока его братья с изумлением наблюдают за мной, глядя на меня, как на львенка, пытающегося зарычать, но все, что они слышат, — это жалкий писк.

— Ответь мне, — рычу я, ненавидя то, как в таком положении натягиваются швы на моей руке.

Роман вздыхает и смотрит на Маркуса рядом с собой.

— Серьезно? Ты ничего не собираешься с этим делать?

Он пожимает плечами и откидывается на спинку сиденья, когда Роман приближается к широкому кругу в начале впечатляющей подъездной дорожки.

— Похоже, у тебя все под контролем.

Я не могу сдержать ухмылки, которая расползается по моим губам. Маркус и Леви держали свое слово и отступали при каждой возможности в течение последних нескольких дней, позволяя мне летать свободно, когда я снова и снова выводила Романа из себя. Это было потрясающе, но моя улыбка длится недолго, когда я понимаю, что и Маркус, и Леви, скорее всего, тоже были замешаны в этом дурацком маленьком устройстве слежения.

Роман останавливает внедорожник у массивных дверей своего отца и встречает мой взгляд в зеркале заднего вида.

— А чего ты ожидала? — спрашивает он. — Ты была подарена нам как собственность, и мы знали, что был хороший шанс, что ты попытаешься сбежать. Хочешь верь, хочешь нет, но ты не первая, кто пыталась это сделать. В наших интересах было установить GPS-локатор, и ты это знаешь. Если бы мы этого не сделали, потребовались бы дни, чтобы найти тебя в тех лесах, и ты знаешь так же хорошо, как и мы, что ты истекла бы кровью прежде, чем мы добрались до тебя. Так что ругайся на меня сколько хочешь, но это устройство слежения — то, что спасло тебе жизнь.

Я смотрю на него через зеркало, ненавидя то, насколько он прав, но моя упрямая натура всегда побеждает, когда дело касается Романа ДеАнджелиса.

— Я хочу вытащить его.

— Давай, — говорит он. — Сделай это сейчас. Воткни этот нож поглубже в свою руку и вырви его.

Я сжимаю челюсть, когда он выдерживает мой взгляд, чертовски хорошо зная, что мысль об этом ноже, прижатом к моей коже, вызовет у меня ужасающую паническую атаку, но он не смягчается.

— В чем дело? — он толкает меня, обхватывая своей рукой мою и отводя лезвие от своего горла. — Ты бы предпочла, чтобы я сделал это за тебя? Удерживая тебя и вдавливая острый край в твою кремовую кожу?

Страх пульсирует в моих венах, и я разжимаю руку, позволяя ножу упасть ему на колени.

— ПРЕКРАТИ! — кричу я, слезы безжалостно наполняют мои глаза. — ПРЕКРАТИ ЭТО.

Он отпускает меня и, как ни в чем не, бывало, берется за ручку дверцы и вылезает из машины.

— Давайте покончим с этим.

Леви и Маркус следуют его примеру, и, прежде чем я успеваю опомниться, Леви уже там, открывает дверь и протягивает мне руку.

Я делаю глубокий вдох, пытаясь взять под контроль свои дикие эмоции, когда осторожно беру его руку и позволяю ему помочь мне выбраться из внедорожника. Роман и Маркус идут впереди нас, и я обнаруживаю, что прячусь за большим плечом Леви, когда он ведет меня вверх по лестнице к главному входу. Парни не останавливаются, чтобы постучать в дверь, а просто входят в дом, в котором, я уверена, они, вероятно, выросли.

Вестибюль заполнен разговорами, но поблизости никого не видно, поэтому я пользуюсь небольшой возможностью осмотреться. Мы едва прошли несколько шагов, но я уже вижу, насколько дорогим, должно быть, был этот дом. Он подходит для королевской семьи с высокими потолками и золотой отделкой почти на каждой поверхности.

В центре комнаты находится массивная парадная лестница, ведущая в другое широко открытое пространство. Мое тело жаждет отправиться на разведку, но я не осмелюсь покинуть братьев в такую ночь, как эта. Разлучиться с ними в этом доме было бы ошибкой, которая, я уверена, стоила бы мне жизни.

Джованни ДеАнджелис уже нарисовал мишень на моей спине, и я не собираюсь выяснять, что произойдет, если он останется со мной один на один.

— Вы опоздали, — доносится леденящий душу голос с порога огромного обеденного зала.

Джованни стоит перед нами, глядя на своих троих сыновей, а его