Битва за небо - Максим Сабайтис

– Теперь, полагаю, вы понимаете, отчего я не люблю появляться на борту «Бирона», – пояснил капитан Чесноков, встречая нас на своем «Дежневе». К счастью, Комиссия самостоятельно приняла решение распределиться по всем крупным воздушным судам, а потому Ростиславу удалось устроить так, что мы оказались его гостями.

Стилем Чесноков чем-то напоминал пропавшего в лабиринтах Сан-Франциско Островского, только тот был сухопутным военным человеком, а Чесноков всей душой принадлежал воздушным просторам. Дмитрий при помощи своего чревовещательного фокуса сказал мне, что Платон Эдуардович высоко ценил этого офицера, но тут я обошелся бы и без рекомендаций Несвицкого. Ростислав был насквозь харизматичен, парадоксальным образом сочетал иронию с авиационным уставом и светскими манерами. Если Островский напоминал гусара, сбежавшего из эпохи зарождения психотехники, то Ростислав относился к более поздней формации, опоздав родиться всего на век с лишним.

– Согласно штатному расписанию, во время сражений ваши места на нижней боевой платформе, – проинформировал нас Ростислав за ужином в офицерской столовой. – Вы будете нейтрализовывать негативные психотехнические удары, которыми, по мнению вышестоящего начальства, будет забрасывать нас неуловимый Немо. Лично мне кажется, что ожидать бронебойного снаряда куда вероятнее, но и тогда для вас найдется работа. Во время боя никто не остается без дела.

Этой же ночью субмарина Теслы подобралась к флоту Комиссии и коварно на него напала. Я ничуть не удивился, узнав, что никто и не подумал о таком повороте. Всем почему-то казалось, что Тесла должен скрываться от нас, бежать, едва наши дирижабли покажутся на горизонте. Вышло же наоборот.

Я спал, когда одним-единственным залпом Тесла отправил в небытие «Святого Януария» и «Кромвеля», два средних дирижабля. Бежать до лестницы на нижнюю боевую платформу пришлось почти через весь осевой коридор, так что на месте я очутился как раз ко второму залпу.

«Дежнев» неторопливо раскручивал винты, вливал энергию в мирно дремлющую разгонную Ловушку, а по соседству с нами висели два рукотворных солнышка – два дирижабля, превращенных в гигантские летающие костры.

– Сначала мы набираем высоту, затем проходим над субмариной, – сказал дежурный по палубе, офицер по фамилии Шмидт. – Радиус разброса будет велик но мы постараемся сбросить максимальное количество бомб, может, хоть одна да повредит этого левиафана.

Я не выдержал и поделился со Шмидтом своими наблюдениями. О сражении Теслы против японского флота тот уже знал, но никто, конечно же, не сказал ему, что, столкнувшись с втрое меньшими силами, Тесле пришлось туго. Настолько туго, что субмарина вернулась в Сан-Франциско раньше времени.

– Значит, он все-таки уязвим! – воскликнул Шмидт, и я понял, что не зря ездил с Дмитрием в Америку.

Пускай собранными сведениями не желали пользоваться дипломаты, но у офицерского состава не существовало никаких табу на получение информации. Наверное, до этого сражения «Дежнев» оставался единственным кораблем во флоте, на котором верили в электрическую субмарину.

Я стоял возле бомболюка номер два, в непосредственной близости от защитной сетки. Суровый тихоокеанский ветер не мог пробиться сквозь барьер разгонной Ловушки, но его мощь все равно ощущалась. Дирижабль двигался величественно и неторопливо, как будто совершая обычный тренировочный полет.

В книгах воздушный бой описывался совсем не так. В книгах оглушительно стрекотали пулеметы, едкий дым воздушной маскировки мешал глядеть по сторонам, весь металлический корпус то и дело содрогался от попаданий, а «психи»-авиаторы из последних сил удерживали вокруг корабля Воздушную Ловушку.

Мы же двигались в относительной тишине, только деловые разговоры бомбардиров да гудение винтов не позволяли представить себя в синематографическом зале. Грохот взрывов и звуки выстрелов успешно отсеивала наша разгонная Ловушка, никто не метался по палубе, не размахивал руками. Самые опытные офицеры даже позволили своим подчиненным закурить.

Не все дирижабли управлялись столь хладнокровно. Мне и без бинокля было видно, как некоторые стрелки не выдерживали и приступали к обстрелу океанской глади из пулеметов, как бомбы выбрасывались слишком далеко от субмарины или же не выбрасывались вообще.

Мы поднялись выше всех дирижаблей и развернулись по ветру.

– У нас будет семь секунд на бомбежку, затем придется снова маневрировать, – сообщил Шмидт.

Только сейчас я понял, что рядом со мной нет напарника. Дмитрий где-то задерживался. Зная его, можно было предположить, что он сейчас стоит неподалеку от Чеснокова с мечом в руке и защищает его от вражеского влияния. Пускай подводная лодка и электрическая, а подстраховаться все равно не помешает.

Тесла выпустил еще шесть снарядов – я подумал, что пират на этот раз промахнулся, и даже успел обрадоваться, когда эти снаряды разорвались будто у меня в мозгу. Должно быть, именно так ему удалось победить японцев, да и наш флот тоже не смог оказать достойного сопротивления электрическому удару.

В пространство между внешним корпусом и металлическим покрытием платформы ворвался природный ветер. Защищавшая от него Ловушка развалилась на куски, а на строительство новой требовалось около часа. Дирижабль действительно вздрогнул, хоть в этом книги не обманули. На той высоте, которую мы набрали, ветер был особенно суров. Мне не помогли даже сеансы аутотренинга, и я вспомнил про Бориса с его ветряной шубой. Его бы сюда, посмотреть, как беззащитен человек перед воздушной стихией.

– Этому Тесле помогает сам дьявол! – заметил офицер Шмидт, отдавая команду эвакуировать большую часть бомбардиров наверх, под прикрытие теплых камер, внешнего корпуса и парового отопления. – До атаки оставалось сорок три секунды по моему хронометру.

Сорок три секунды, подумал я. Почти что минута. Этот дьявол, верно, знатный перестраховщик, Космическому Счастливчику помогают ангелы, но они чтят свободу воли настолько, что вмешиваются только в последнюю секунду.

– Прошу прощения, но мы только что завершили первую часть нашей операции, – выдохнул Николас Тесла в микрофон. – Объединенный флот узнал, на что способна сила электричества, примененная в военном деле. Это шах. Мат будет поставлен чуть позже, когда они примут мой вызов.

– Значит ли это, что мне пора готовить людей к восстанию? – раздался из динамиков недоверчивый голос Мэтта. – Мне не хотелось бы торопить вас, Ник, но обстановка в протекторате начинает накаляться. Еще месяц – и я потеряю контроль над ситуацией.

Капитан «Линкольна» устало кивнул, затем спохватился и произнес:

– Сигналом к началу восстания станет сообщение об уничтожении флота международной Комиссии. Не пропустите его, поскольку это самый выгодный момент для выступления – все будут в шоке от случившегося. Дипломаты будут дезориентированы, морские перевозки подорожают.

А еще мир узнает о том, что психотехника устарела и три империи, объединившись, не смогли победить одного мятежника. Не пройдет и полугода, как во всех армиях мира появятся электрические машины.