Мадьярские отравительницы. История деревни женщин-убийц - Патти Маккракен

кооператив оборудовал свой стенд. Официант не мог избавиться от впечатления, что вся суета, сумятица и веселье, которые обычно были сосредоточены в стенах ресторана «Национальное казино», теперь вырвались наружу, на улицы города.

Напротив площади Кошута, прямо перед зданием окружной администрации, стояли три черных автомобиля, таких же величественных и элегантных, как смокинг официанта. За рулем каждого из них сидел личный водитель. Они либо лениво перелистывали газеты, либо дремали, прикрыв глаза.

На площади Кошута и в прилегающих районах на всем чувствовалась печать международной торговой ярмарки, она не ощущалась лишь на узком периметре, очерченном вокруг зданий суда и тюрьмы. И именно сюда, как это ни странно, ежедневно в последнее время устремлялся официант.

Однако, когда он сегодня совсем уже было направился к своей цели за стенами ресторана, то обнаружил, что путь ему преградил автобус красно-вишневого цвета, который с грохотом остановился, чтобы забрать пассажиров. Официант сделал паузу, чтобы обдумать свой следующий шаг. Он чувствовал жар блюда, согревавший его ладонь, и видел, как по краю серебряной крышки образуется след влаги. Официант отошел от толпы пассажиров и поспешил обогнуть автобус по проезжей части. Для этого ему пришлось остановиться перед вереницей автомобилей и экипажей и вытянуть свободную руку, чтобы попросить их притормозить. Убедившись в том, что они откликнулись на его просьбу, он быстро пересек улицу Горова, слыша у самого своего уха тонкое позвякивание серебряного блюда.

Кронберг наблюдал за официантом из окна своего кабинета. Он видел, как тот обходил киоски, ларьки, тележки, время от времени поднимая блюдо высоко над головой, чтобы избежать столкновения. Прокурор видел, как тот, благополучно миновав все препятствия, прошел здание суда и зашагал дальше, пока не исчез на территории тюрьмы. В течение последних двух недель официант ежедневно доставлял еду в тюрьму, выполняя заказы Петры Джолджарт Варги.

Когда тюрьма была окончательно перестроена (кредиты Лиги Наций, наконец-то, поступили по назначению), ее вместимость, в основном за счет пристройки второго этажа, была увеличена с тридцати до семидесяти человек. Была увеличена также и тюремная кухня. Однако до последнего времени в здании тюрьмы редко содержалось одновременно больше дюжины осужденных, поэтому бо́льшая часть новой тюремной площади оставалась неиспользуемой.

Теперь же число заключенных почти вдвое превышало то количество, на которое тюрьма была рассчитана. Только по «делу Надьрева» было задержано сто женщин. И одной из проблем, возникших из-за внезапной перенаселенности тюрьмы, стала нехватка питания для заключенных. В начале месяца блюда для тюремной кухни стало поставлять кафе с сомнительной репутацией при отеле «Венгерский король», располагавшееся на площади, затем к нему присоединились и другие близлежащие рестораны, в том числе ресторан на улице Гарден, а также кафе, работавшее в здании окружной администрации. Но только для Петры ее блюда подавались каждый день прямо из ресторана «Национальное казино», самого изысканного заведения питания, какое только можно было найти в Сольноке. Петра сама полностью оплачивала свои заказы.

Кронберг весьма вдумчиво распорядился в отношении того, кого из заключенных можно было содержать в одной камере. Мару Фазекаш поместили вместе с еще двумя женщинами, одна из которых была жительницей Надьрева, а вторая – актрисой по имени Пироска из другого населенного пункта на Венгерской равнине, которую судили по делу о мошенничестве. Пироска уже сообщила следователям Кронберга о том, что успела рассказать ей Мара во время их долгих бесед. Та изложила ей несколько различных версий относительно того, что произошло при рождении маленького Иштвана, сына Анны Цер. Согласно первой версии, Мара тогда вообще не присутствовала при родах, поскольку лежала в больнице в Будапеште в связи с травмой ноги. Согласно другой версии, она присутствовала при рождении Иштвана, но только в качестве помощницы. Третья версия гласила, что она действительно сама приняла эти роды, однако ребенок уже был мертвым. Если верить ее словам, Анна, узнав о мертворождении, мрачно велела ей: «Убери отсюда этот труп!»

В то время как большинство женщин содержались по двое в камере, а некоторые, как Мара, имели сразу двух сокамерниц, некоторые заключенные по распоряжению Кронберга были изолированы, в том числе Петра и Кристина Чабай. Ни одна из них не призналась в убийстве своего мужа, а Кронберг по своему прокурорскому опыту хорошо знал, что одиночное заключение может подтолкнуть обвиняемого к признанию вины.

Наряду с этим ему было также известно, что порой могут сработать и другие схемы. Муж Петры потерял зрение во время войны, однако только после того, как его останки были эксгумированы и привезены для исследований в Будапешт, выяснилось, что он был первым венгерским военнослужащим, ослепшим в результате боевых действий. Кронберг понимал, как общественность отреагирует на этот факт, поэтому он, не теряя времени, передал эту информацию Барни, и вскоре она появилась на первых полосах всех газет во всех регионах страны.

Кроме того, прокуратура наняла местного психоаналитика, доктора Фельдмана, для проведения психологических обследований. Фельдман являлся последователем новаторских методов Зигмунда Фрейда, которые тот практиковал в Вене, и он принялся активно исследовать те сны, которые видели женщины из числа заключенных. Однако у тех были такие плохие условия содержания (в том числе и условия для сна), что многим вообще ничего не снилось или же они видели разрозненные клочки снов, после которых женщины чувствовали себя совершенно разбитыми. Тем не менее вскоре доктору Фельдману удалось узнать, что двум женщинам, помещенным в разные камеры, снился один и тот же постоянно повторяющийся сон. Одной из этих женщин была Роза Холиба.

В этом сне каждая из женщин шла по берегу Тисы, и земля под ее ногами была мягкой. Роза Холиба всегда держала во сне в своей руке кирпич, который она намеревалась использовать для постройки нового дома. Внезапно земля под ногами женщин начинала трястись и превращалась в зыбучий песок. Женщины утопали в нем и изо всех сил старались выкарабкаться на поверхность, задыхаясь от удушья. Проснувшись после такого сна, обе женщины с трудом переводили дыхание.

Кронберг понятия не имел, что ему делать с этими снами. Он предпочитал оставить их толкование на усмотрение доктора Фельдмана. Его мало беспокоили души и психика заключенных женщин. Его собственный сон был безмятежен, если только не считать растущего беспокойства прокурора из-за Анны Цер.

Каждый вторник и пятницу в тюрьме был день посещений. Посетителей всякий раз оказывалось очень много, и значительная часть желающих повидать заключенных была вынуждена ждать за воротами тюрьмы, пока им разрешат войти. Кронберг часто мог видеть длинную очередь, тянувшуюся со стороны железнодорожного вокзала. Посетители несли с собой корзины с едой, чистыми платьями и нижним бельем.