Карта монаха - Ричард Дейч

Лицо Речина смягчилось.

— Хочу тебе сказать. Будь это двадцать лет назад, я бы подвесил тебя вверх ногами и медленно протыкал бы в тебе дырки, так что ты истекал бы кровью, пока не ответил бы на мои вопросы. Но те времена прошли, и, признаюсь честно, теперь мне все равно, что ты там выкрал. Мой сын умер. То есть пока еще не буквально, но последняя надежда его спасти рассеялась, как дым.

— Нас обоих использовали. Нажимая на самые больные места, заставили подчиниться чужой воле. Эти доктора — я не желал им смерти, но можно не сомневаться, что в конце концов они предали бы тебя точно так же, как Джулиан Зивера и Николай Фетисов предали меня. Это ужасное преступление — давать ложную надежду.

Майкла приводили в безумную ярость люди, убежденные, что единственной целью существования всего мира является удовлетворение их желаний. Слишком часто богатые и сильные, добиваясь своего, манипулируют сердцами и чувствами окружающих. Промышленные ли это гиганты, умело использующие свойственную человеку жажду легкой наживы; проповедники ли, торгующие в розницу спасением; медики и продавцы, расхваливающие чудодейственное средство, которое принесет выздоровление и продлит жизнь, — все они играют в одну игру. И худшие из них те, кто пользуется человеческим несчастьем.

— Скоро мой сын умрет и окажется в лучшем мире, — тихо произнес Речин.

Он сидел на полу в наручниках, рана его кровоточила. На глазах у Майкла этого человека покинула всякая надежда. Хотя Речин избивал Майкла, пытал его и готов был пытать Сьюзен, Майкл почувствовал к нему огромное сострадание. За его сына. За жестокость судьбы, оставляющей от человеческого счастья осколки.

— Мне очень жаль. — Майкл помолчал.

Он видел боль Речина, боль утраты, боль от осознания собственной беспомощности, неспособности помочь тому, кого любишь. Это незаживающая рана. И бередить ее сейчас не стоит. Если есть хоть какие-то шансы найти отца и спасти Сьюзен, надо поспешить. Пора уходить отсюда.

Не проронив больше ни слова, Майкл наклонился и, жалея, что приходится это делать, засунул Речину в рот кляп. Скрутив ноги русского проволокой, закрепил ее на основании массивного письменного стола, уставленного мониторами. Бросил взгляд на часы Речина; они показывали четвертый час, а экскурсии заканчиваются в пять. Только с ними он может уйти.

— Прости… И мне очень жаль, что так получилось с твоим сыном, — сказал Майкл Речину, выходя.

Поднявшись на лифте на шесть уровней, Майкл оказался на цокольном этаже. Один револьвер он держал в кармане, второй сунул за пояс. Когда дверцы разошлись, его взору предстали абстрактные картины русских художников. Они служили украшением просторного холла — современность здесь обитала в древних стенах. Майкл находился в самом новом из многочисленных зданий Кремля: во Дворце съездов, бывшем прежде ареной коммунистического кликушества. Теперь это был концертный зал, но в этот день выступлений не намечалось, так что по холлу бродили лишь группы экскурсантов да охрана. Благодаря куртке пистолет за поясом не был виден. Вытащив туристскую карту, Майкл уткнулся в нее и вышел из лифта. Кругом прогуливались люди; некоторые прислушивались к пространным объяснениям экскурсоводов, большинство же просто глазели, негромко переговариваясь между собой. Вытащив из кармана сотовый Речина, Майкл набрал номер Буша. Сигнал вызова прозвучал четырежды, затем аппарат переключился на режим голосового сообщения.

— Поль, верю и надеюсь, что ты жив. Я в центре Кремля, во Дворце съездов. Попробую присоединиться к какой-нибудь группе и выйти отсюда. Фетисов схватил Сьюзен…

Из-за угла показались два охранника. Оба скользнули взглядом по Майклу. Захлопнув крышку телефона, Майкл лучезарно улыбнулся и бросился к ораве туристов человек примерно в пятьдесят. Догнав их, он незаметно смешался с экскурсантами, которые шли в хвосте. Это были европейцы; слова на различных языках эхом отдавались в глубоких нишах вестибюля. Майкл решил держаться компании из восьми пар и двух женщин — все англичане или американцы, — оживленно обсуждающей, куда пойти обедать. Группу возглавляла женщина-экскурсовод. Указывая на картину, она защебетала что-то с сильным русским акцентом. Уткнувшись в карту, Майкл подождал, когда группа двинется дальше.

Наконец, поднявшись на эскалаторе на первый этаж, группа покинула Дворец съездов и оказалась на улице, согретой теплым послеполуденным солнцем. Первый раз со времени утреннего часа пик Майкл увидел белый свет и сначала зажмурился, но, когда глаза привыкли, вздохнул с облегчением, надеясь, что скоро будет наслаждаться всем этим по другую сторону Кремлевской стены.

Идя по широкому тротуару, группа миновала Арсенал и направилась к внутренней площади, где располагались соборы. Первый раз, прогуливаясь здесь в обществе Сьюзен и Николая, Майкл не сумел по достоинству оценить красоту церквей. Сейчас золотые купола сверкали в ярком солнечном свете, а соборы радовали глаз фейерверком цвета, форм и узоров, настолько специфических для России, что никто в мире не сумел бы этого повторить. В прошлый раз величественное зрелище не произвело на него должного впечатления — тем прекраснее показалось теперь. Положение преследуемого обострило восприятие Майкла. С легкостью приходили на ум детали прежних приключений, подробно вспоминались побеги и поиски. Жаль только, что и сейчас нельзя просто любоваться, а приходится, как всегда, думать о деле.

Группа была уже на полпути к собору, когда раздался сигнал тревоги, громкий и пронзительный. Напуганные экскурсанты, все как один, подскочили. В мгновение ока площадка наводнилась охранниками и военными. Они появлялись из-за каждого угла, из всех дверей. Не меньше ста человек материализовались, словно из стен, где до этого момента сидели в ожидании сигнала.

Не приходилось сомневаться, что именно стало причиной тревоги. Он. Майкл незаметно переместился в середину группы. Прикинулся удивленным, но страх испытывал неподдельный. Туристы, опасаясь, что если запаникуют, то охранники бросятся на них, замерли на месте.

Солдаты шли к Дворцу съездов и громко переговаривались на ходу. Майкл услышал, как какой-то студент переводит слова одного охранника.

— Они ищут мужчину, представляющего большую опасность. Высокий, волосы темные. Эй! — воскликнул студент, окидывая взглядом многочисленную группу. — Да под такое описание подойдет любой из нас!

Те, кто помоложе, нашли шутку забавной, однако люди старшего возраста не спешили смеяться. Они помнили время, когда земля, на которой сейчас стояли, была источником репрессий и страха, и эти воспоминания относились к не столь уж далекому прошлому.

Теперь Майклу не выйти через эти ворота, да и через другие тоже. Охранники будут проверять каждого в поисках американца с густыми каштановыми волосами. Майкл в ловушке, и если его поймают, то погибнет не только он сам, но и его отец. И Сьюзен.

Есть только один путь к спасению: предусмотренный изначальным планом. Между Майклом и Бушем существовала договоренность, в случае если что-то пойдет не так, использовать в качестве отходного пути маршрут, который они прежде проложили в недрах кремлевских подземелий. Чтобы попасть туда, Майклу надо преодолеть широкое открытое пространство, вернуться к Арсеналу, на лифте спуститься в лабораторию и оттуда добраться до канала, который ведет ко входу в пещеру. Но, как ему прекрасно известно, в Арсенале дислоцирован Президентский полк — кремлевская охрана, элита российской армии, возглавляемая командирами старой школы. Чтобы уйти от них, придется проникнуть в святая святых, разворошить улей.