Охота за темным эликсиром - Том Хилленбранд

И тут же снова стало темно.

– Ханна! – воскликнул он. – Это я, Овидайя. Простите, миледи, я думал, что вы бандит. Что вы делаете здесь, на улице?

Та перевела дух:

– Пытаюсь помыться.

– В такое время? – недоуменно переспросил он.

– Не могу же я мыться перед остальными, правда? Конец моей маскировке. Это единственный час, когда мне никто не помешает. По крайней мере, мне так казалось.

– А нож?

Ответом ему стало раздраженное сопение.

– Как вы думаете, как поступит большинство мужчин, если они найдут на улице женщину, одну-одинешеньку, да еще неодетую?

Не успел он ответить, как вдали послышались крики. Доносились они со стороны форта.

– Давайте убираться отсюда, – предложил он. – Боюсь, сейчас сюда набегут янычары.

– Сначала отдайте мне одежду.

– А где она?

– Где-то справа от вас.

– Я даже руки своей не вижу. У вас нет с собой фонаря?

– Есть. Но тогда нас увидят турки.

Они услышали, что люди из форта идут в их сторону. Овидайя поглядел в дырку в полотне. Янычар было четверо, и у них были факелы. На миг он задумался, а затем произнес:

– Пойдемте.

– Куда вы собираетесь?

– В пустыню. Днем я видел, что здесь есть лощины. Спрячемся в одной из них, пока янычары не уйдут.

– Но я нага!

– Даю вам слово джентльмена, что не трону вас.

– Ваше слово джентльмена не помешает мне замерзнуть.

Янычары были уже так близко, что он видел узоры на берках. Он поспешно пошел в ту сторону, где, как ему казалось, стоит Кордоверо, и схватил ее за руку. Он почувствовал, что, прежде чем схватить ее за плечо, его рука коснулась ее груди.

– Что за…

– Тихо, – прошипел Овидайя. – Они почти на месте.

И они побежали в черную ночь, держась за руки и стараясь вести себя как можно тише. Чудом не упали. Когда факелы и солдаты превратились в маленькие точки вдалеке, они легли плашмя на землю. Ученый услышал, как стучат зубы Кордоверо.

– У меня есть накидка. Возьмите.

Он протянул ей свой плащ для верховой езды и услышал, как она завернулась в него. Теперь холодно стало ему. Над ними сверкали звезды, и их было больше, чем ему доводилось видеть когда-либо прежде. Вдалеке он услышал крик солдата.

– Что он сказал? – спросил Овидайя.

– Чтобы они все обыскали, а он приведет подкрепление.

Некоторое время они лежали молча.

– Вы верите в то, что говорит Джордано Бруно? – прошептала Кордоверо.

– В то, что звезды – те же солнца, только далеко? Вполне вероятно.

– Фахр ад-Дин ар-Рази тоже выдвигал такой постулат, задолго до Бруно. Вы о нем не слышали?

– Нет, миледи. Но Гюйгенс тоже придерживается этого мнения. И он… – Овидайя умолк.

Он услышал, как она повернулась в его сторону:

– Да?

– Он полагает, что вокруг далеких солнц вращаются планеты. И что они населены.

– Кем? – спросила она.

– Разумными существами. Гюйгенс называет их планетянами.

– А как они выглядят?

– Как мы, полагаю.

– Носят парики? Или, скорее, тюрбаны?

– Вы смеетесь надо мной, миледи.

– Но не из-за лунных человечков, в существовании которых вы сомневаетесь, верно? Судя по тону вашего голоса, вы считаете эту идею совершенно неслыханной.

– Идея кажется мне весьма outré[98], и до сих пор я полагал, что это просто стариковские причуды. Но сейчас, глядя на это звездное небо, я уже не так сильно уверен в этом.

– Мысли Гюйгенса кажутся мне весьма логичными, – произнесла она, – да и у остальных тоже были подобные идеи.

– У кого например?

– У Ширлея фон Рейта. И вашего Бруно.

– Там, откуда я родом, за такую идею могли сжечь. Множество Адамов и Ев? Это противоречит Писанию, миледи.

– Не обязательно: «И по Его знаку появились Небо и Земля, и все те существа, которых Он распределил по ним». Видите? Он населил и небо.

– Это цитата из Библии?

– Сура. – Зубы у нее стучали. – Из Корана.

Овидайя негромко рассмеялся:

– В таком случае планетяне Гюйгенса, скорее всего, носят тюрбаны.

Овидайя почувствовал движение. И вдруг она оказалась на нем, накрыла их плащом.

– Миледи!

– Не очень удачный момент для угрызений совести, – прошептала она. – Согрейте меня, Овидайя. Сделайте что нужно.

И до рассвета он грел ее. Никто не видел их, кроме, быть может, планетян Гюйгенса.

* * *

На следующее утро, наскоро позавтракав, они оседлали верблюдов и поехали дальше. Солдаты из крепости настояли на том, чтобы выборочно осмотреть их ящики и сумки. Судя по всему, некоторые предметы багажа показались им странными – например огромный фонарь, привязанный к одному из верблюдов, множество сосудов с алхимическими порошками или разобранная кукла с фарфоровыми руками и ногами. Марсильо объяснил янычарам, что речь идет об экзотических франкских артефактах, которые принцесса везет своему будущему супругу в качестве подарка. Объяснение показалось Овидайе не слишком правдоподобным, однако солдаты, судя по всему, остались довольны. Очевидно, они верили, что эти странные франки способны на любую глупость. Кроме того, их интересовал исключительно сырой кофе, а его у их группы не было совершенно. Когда же Овидайя показал им фальшивые пропуска с личной печатью Великого визиря, янычары пропустили их без тени сомнения.

Дорога, если ее можно было так назвать, была не такой заброшенной, как та, что вела из Мохи в Бейт-аль-Факих. Навстречу им то и дело попадались караваны, где вьючные животные были доверху загружены мешками с кофейными зернами. Вот уже семь часов ехали они через пустыню. Спина у Овидайи болела нещадно. Чувствовал он себя так, словно спал на камнях, что, в принципе, отчасти соответствовало действительности. Ханна то и дело подъезжала к нему, и он с трудом сдерживался, чтобы не смотреть на нее слишком часто, не говоря уже о том, чтобы протянуть к ней руку. Лучше, чтобы пока никто не знал об их связи. Вместо этого Овидайя пытался сосредоточиться на лежавшей впереди дороге. Имевшиеся у него карты Йемена названия этого совершенно не заслуживали. По его записям они должны были добраться до оазиса еще около полудня, однако караванщик сообщил, что им предстоит ехать еще несколько часов.

Ханна отстала, решив поболтать с Вермандуа. Овидайя ехал один. Вдалеке виднелись горы. Кофейная гора постепенно приближалась. По крайней мере, ему так казалось. Ученый услышал, что к нему подъехал всадник, и обернулся. Это был Марсильо.