Уловка-22 - Джозеф Хеллер

— Тссс!

— Чего ты на него шикаешь? — спросил Малыш Сэмпсон. Он сдирал зубами кожуру с мандарина и увлеченно листал потрепанный комикс. — Человек рта не раскрывал.

— Сгинь, мразь! — сказал Йоссариан, тыча пальцем через плечо по направлению к выходу.

Малыш Сэмпсон проницательно изогнул белесые брови и с готовностью поднялся со своего места. Он четырежды присвистнул в свои понурые пшеничные усы и, вскочив на помятый, месяц назад купленный с рук мотоцикл, ринулся в горы. Йоссариан обождал, покуда наконец последнее тявканье мотора не замерло вдали. Палатка выглядела не совсем обычно. Вещи были прибраны чересчур аккуратно. Покуривая толстенную сигару, Доббс с любопытством посматривал на Йоссариана. Теперь, когда Йоссариан решился наконец быть храбрым, Доббс вдруг смертельно перепугался.

— Ладно, — сказал Йоссариан, — давай убьем полковника Кэткарта. Сделаем это вместе.

Доббс вскочил с койки, дико вытаращив глаза.

— Тссс! — зашипел он громко, как паровоз. — Убить полковника Кэткарта? Да о чем ты говоришь?

— Тише ты, черт тебя побери! — рявкнул на него Йоссариан. — А то весь остров слышит. Пистолет у тебя цел?

— Ты в своем уме? — заорал Доббс. — С какой стати я должен убивать полковника Кэткарта?

— С какой стати? — Йоссариан остановил на Доббсе хмурый, подозрительный взгляд. — С какой стати? А разве это не твоя затея, а? Разве ты не предлагал мне то же самое в госпитале?

Губы Доббса расплылись в улыбке.

— В ту пору я, видишь ли, сделал только пятьдесят восемь вылетов, — пояснил он, шикарно попыхивая сигарой. — А сейчас я собрал свои монатки и жду, когда меня отпустят домой. Сейчас у меня шестьдесят.

— Ну и что? — спросил Йоссариан. — Он вот-вот вновь повысит норму.

— Может, на сей раз не повысит.

— Всегда повышал, повысит и теперь. Какого черта, Доббс, что с тобой? Спроси Заморыша Джо, сколько раз он собирал свои вещички.

— Поживем — увидим, — упрямо гнул свое Доббс. — Что я, не в своем уме, чтобы сейчас, когда я больше не летаю, ввязываться в такие дела? — Он стряхнул пепел с сигары. — Послушайся моего совета: выполни, как и все мы свою норму, а там увидишь.

Йоссариана так и подмывало плюнуть Доббсу в морду.

— Прежде чем я выполню норму, меня могут убить, — увещевал он Доббса унылым голосом. — Ходят слухи, что он снова добровольно вызвался послать нас на Болонью.

— Это только слухи, — заявил Доббс, раздуваясь от спеси. — Советую тебе не верить слухам.

— Может, ты перестанешь пичкать меня советами?

— Почему бы тебе не поговорить с Орром? — посоветовал Доббс. — На прошлой неделе во время второго налета на Авиньон его опять сбили, и он плюхнулся в море. Может, он настолько отчаялся, что согласится прихлопнуть Кэткарта?

— Орр слишком туп, чтобы отчаиваться.

Совсем недавно, когда Йоссариан еще лежал в госпитале, Орра снова подбили, но он посадил свой изувеченный самолет на прозрачно-голубую гладь близ Марселя так мягко, с таким безупречным искусством, что ни один из шести членов его экипажа не получил царапины. Волны вскипали вокруг самолета зелеными и белыми гребешками, передние и задние спасательные люки были распахнуты настежь, и члены экипажа, облаченные в оранжевые спасательные жилеты, поспешно выбрались наружу. Жилеты не надулись и болтались на летчиках, дряблые и никчемные. А не надувались жилеты потому, что Милоу вытащил из надувных камер двойные баллончики с углекислотой, которая понадобилась ему для приготовления газированной воды с клубничным и яблочным сиропом. Газированную воду он подавал в офицерской столовой, а к спасательным жилетам вместо баллончиков приложил отпечатанные на гектографе записочки: «Что хорошо для фирмы „М. и М.“, то хорошо для родины!» Орр выбрался из тонувшего самолета последним.

— Видели бы вы его! — рассказывал сержант Найт Йоссариану, покатываясь со смеху. — Дьявольски забавная история — ничего подобного вам сроду не приходилось видеть. Ни один из спасательных жилетов не сработал: Милоу украл углекислоту для той самой газировки, которую вы, мерзавцы, лакали в своей столовой. Но, как выяснилось, это не так уж страшно. Мы все, кроме одного парня, который не умел плавать, вынырнули из машины и взобрались на фюзеляж, а Орр тем временем за веревку подтянул аварийный плот к самолету, и мы втащили того малого на плот. Ей-богу, этот чокнутый коротышка Орр в таких делах мастак. К тому же второй плот оторвало и унесло, так что пришлось всем шестерым влезть на один плот. Сидели так тесно, будто спрессованные, и стоило одному пошевелиться, как кто-нибудь из ребят, сидевших с краю, плюхался в воду. Секунды через три после того как мы покинули самолет, он затонул, и мы остались в море одни-одинешеньки. Ну, сразу же начали отвинчивать колпачки на спасательных жилетах: нам хотелось выяснить, что там в них сломалось. И вот тут-то мы наткнулись на эти проклятые записки Милоу, в которых он сообщал, что все, что хорошо для него, хорошо для всех нас. Вот мерзавец! Уж как мы его кляли, все как один, кроме вашего дружка Орра. Он только посмеивался, будто и в самом деле все, что хорошо для Милоу, оказалось хорошо и для нас.

Черт побери! Видели бы вы его, как он сидел на бортике плота, словно капитан корабля, а мы глядели ему в рот и ждали распоряжений, что делать дальше. То и дело он хлопал себя по ляжкам, будто его тряс озноб, и твердил: — «Теперь все в порядочке, все в порядочке». И все хихикал, как помешанный. Потом снова говорил: «Ну теперь все в порядочке» — и снова хихикал. Мы глядели на него, как на дурачка. Если б мы на него не глазели, нам сразу же пришел бы конец, потому что волна то обрушивалась на плот, захлестывая нас с головой, то вышвыривала сразу нескольких в море. Мы карабкались обратно на плот, а новая волна снова смывала нас в море. Можете не сомневаться — смеху хватало. Мы только и знали, что шлепались в море и карабкались обратно на плот. Парня, который не умел плавать, мы положили на середину плота, но и там он чуть не потонул, потому что воды на плоту набралось столько, что парень едва не захлебнулся. Бедный мальчик!

Затем Орр начал открывать на плоту разные тайнички с припасами, и вот тут то и пошло настоящее веселье. Сначала он отыскал коробку с шоколадом и раздал каждому по плитке. И вот мы, значит, сидим и жрем мокрый, соленый шоколад, а волны по-прежнему то и дело смывают нас в море. Потом он нашел несколько кубиков концентрированного бульона, алюминиевые чашки и сделал нам немного супу. Потом откуда-то извлек щепотку чаю. И вы не поверите — приготовил нам чай! Посмотрели бы вы, как мы сидели с головы до ног мокрые, а он угощал нас чаем. Мы все помирали со смеху и со смеху падали в воду. А он был ужасно серьезный, если не считать его дурацкого хихиканья и идиотской ухмылки. Ну тип! Что ни найдет, тут же приспособит к делу. Нашел жидкость для отпугивания акул и побрызгал ею вокруг плота. Нашел опознавательную краску — тоже в воду. Потом он обнаружил удочку и сухую приманку и весь засиял, как будто увидел катер спасательной службы. А катеру, к слову сказать, и впрямь надо было появиться, покуда нас не хватил солнечный удар, да и немцы вполне могли выслать судно и захватить нас в плен, а то и расстрелять из автоматов. Мы и глазом моргнуть не успели, а Орр закинул удочку в воду, распевая при этом, как беззаботный жаворонок. «Лейтенант, что вы собираетесь поймать?» — спросил я его. «Треску», — отвечает. И он говорил это серьезно. Хорошо, что он ничего не поймал, а то он сам бы начал есть сырую треску и нас бы заставил: он, видите ли, нашел там книжонку, в которой говорится, что сырая треска годится в пищу. Затем он где-то откопал крохотное голубое весло размером с солдатскую ложку, ну и, разумеется, начал им грести, пытаясь этой палочкой сдвинуть с места все девятьсот фунтов. Представляете? Наконец, он нашел компас и большую непромокаемую карту, расстелил ее на коленях, а сверху положил компас. Вот так он и проводил время: сидел с удочкой, с компасом и картой на коленях и греб изо всех сил этим пижонским голубым веслецом, будто спешил на Майорку. А полчаса спустя нас подобрал катер.