Дремир. На грани. Том 2 - Ник Вернер

его исправить, вычеркнуть, научить всех жить иначе, заботиться друг о друге, но… Я не буду лезть со своим Уставом на чужой берег. Раз они там так живут, значит, в этом тоже есть что-то хорошее, что-то, что мне не понять. Ты рос сиротой и вырос сильнее меня — там, где о тебе никто не заботился. Видимо, это был твой Путь, путь одиночества. Я рано остался сиротой здесь, но меня тут же забрали в семью. На Левом берегу бы сказали, что в «чужую», ведь я из Рода Оскольда, а растили меня как родного в Роду Ярена. Здесь бы я сказал, что забрали в «родную» семью. Я вырос в заботе, но остался слабее тебя, видимо, это мой Путь — Путь Зависимости от Заботы.

— Тоже мне, «слабака» нашёл, — усмехнулся Орэн. — Не стоит себя недооценивать. Пусть сейчас фехтование копьём и не твоя сильная сторона, но проблема лишь в том, что ты неправильно оцениваешь расстояние до противника, и я смею предположить, что твоё основное оружие — меч или сабля. А вот на грифонах ты за десять дней научился летать лучше, чем я за два года. Так что не сравнивай нас — мы просто из разных миров, а поэтому сильны в разном.

— Как скаже… — хотел было ответить Ярослав, но тут же улетел в снег — Орэн со всей дури толкнул его в плечо.

Ярослав тут же вскочил и хотел возмутится, но замер: там, где он только что сидел, на плед капала кровь — клюв грифона сомкнулся на вытянутой в сторону руке Орэна и только чудом её не перекусил полностью. На правой руке! Орэн побледнел и стиснул зубы, но не издал ни звука.

Ярослав не мог понять, что произошло и как он может помочь. Он сделал шаг к Орэну, но тот лишь прошипел сквозь стиснутые зубы:

— Не подходи.

Ярослав замер. Он видел, как Орэн сжал левую руку в кулак, как несколько раз вдохнул-выдохнул, как ушло напряжение с его бледного лица, и он улыбнулся!

— Милая, — добродушно сказал он, сидя спиной к грифону, — может, ты отпустишь мою руку? А то мне нечем тебя будет гладить, если что. Боюсь, моя кость скоро сломаемся от твоих крепких объятий.

Грифон начал медленно открывать клюв, Орэн попытался придержать левой рукой правую, но это ему не помогло — как только грифон отпустил его руку, глаза Орэна закатились, и он без сознания рухнул на спину, а его рука приземлилась на плед под странными углами, но всё ещё одним куском.

Ярослав всё не понимал, что ему делать, а грифон Орэна склонился над лицом своего наездника и открыл клюв.

У Ярослава похолодело в груди, и он понял, что больше стоять и смотреть не может — он бросился к Орэну, но снова замер на втором шаге — грифон начал вылизывать своего бессознательного наездника.

Это выглядело вполне дружелюбно, но Ярослав всё же успел засомневаться и подумать: «А она его точно не съест?»

На что грифон на миг оторвался от вылизывания и укоризненно фыркнул.

Ярославу даже показалось, что кто-то сказал в его голове:

«Ты что, идиот? Лучше иди сюда и помоги».

На всякий случай он решил уточнить:

— Можно, мне подойти и его перевязать?

Грифон одобрительно фыркнул, и Ярослав бросился к Орэну. Сначала он выровнял его руку, которая была согнута в нескольких местах выше локтя. Потом достал нож из ножен на поясе и разрезал рукав куртки от запястья до плеча, отвернул половинки и так же разрезал свитер и рубашку. Перед ним была не рука, а кровавое месиво. Нет, разрезы от клюва грифона поперёк руки были очень ровным, но крови вокруг было немерено. Ярослав даже не мог понять, это одна рука или три части, а проверять ему отнюдь не хотелось — боялся, что рука развалится окончательно. Он лишь ещё немного поправил её, чтобы она выглядела ровнее и естественнее, и уж было собрался встать и бежать за ветками и бинтами, как снова улетел в снег на спину. На этот раз его оттолкнул клювом грифон и принялся вылизывать руку.

«Похоже, меня больше не подпустят», — подумал Ярослав.

На что грифон утвердительно фыркнул, мол, догадливый.

Ярослав так и остался сидеть на снегу и наблюдать за происходящим.

Через четверть часа он понял, что грифон слизал всю кровь с руки Орэна, а новая почему-то не появлялась. Да и сам Орэн как-то немного порозовел, хоть и до сих пор валялся без сознания.

Ещё через четверть часа Ярославу показалось, что разрезы на руке Орэна стали тоньше и менее заметны.

«Наверное, показалось», — решил он, но тут грифон перестал вылизывать своего наездника и, отойдя в сторону, улёгся на снег.

Ярослав встал, подошёл поближе и, не поверив своим глазам, присел у руки Орэна, даже потыкав пальцем в один из разрезов — на его месте уже был просто шрам, и ни капельки крови больше не вытекало. Проверять, сгибается ли рука, он всё же не стал, а просто укрыл Орэна второй частью пледа и сходил к своему грифону за вторым пледом. Укрыл им сверху и уселся на самый край — дожидаться, когда его наставник проснётся.

Орэн открыл глаза часа через два. Первым делом ощупал свою руку, а потом спокойно сказал:

— Хорошо выровнял, благодарю.

Ярослав вздрогнул от неожиданности и обернулся — он сидел, погруженный в свои мысли, и не слышал, как его наставник пошевелился до этого.

— Пальцами шевелить можешь? — спросил он. — Рука слушается?

— Да. Всё в порядке, — ответил Орэн и, высвободив правую руку из-под пледов, вытянул её вверх, сжал-разжал пальцы, согнул-разогнул в локте. — Завтра будет как новенькая.

— Что это было? — неуверенно спросил Ярослав и на всякий случай глянул на грифона — тот не обратил на него внимания.

— Моя «девушка» подумала, что ты меня слишком расстраиваешь, и решила убрать угрозу моей жизни, то есть тебя. Я успел тебя оттолкнуть, и её клюв сомкнулся не на твоей голове, а на моей руке. Ну а дальше ты видел лучше меня, потому что я отключился, когда моя рука повисла на паре мышц. Я так понимаю, ты собрал мою руку вместе, а она меня вылизала. Её слюна лечебна, так что к утру я буду полностью здоров.

Орэн обернулся к грифону:

— Благодарю, милая, что спасла мою руку. Прости, мы больше