Повседневная жизнь дворянства пушкинской поры. Приметы и суеверия - Елена Лаврентьева

Когда один говорит другому: какой у вас нынче здоровый вид! То он тотчас должен сунуть правую руку под платье, согнувши все пальцы, кроме мизинца и указательного, так чтобы они представляли два рога, потом положить их на грудь и тереть то место, где находится сердце; тогда только предохранит он себя от всякого непредвиденного зла. Без сей предосторожности, если встретившийся не короткий приятель ему, если намерение его было не чисто, он должен мало-помалу худеть и, наконец, умереть чахоткою; такую предосторожность особенно должно брать против дурных глаз (i cattivi occhi). Неаполитанцы считают величайшим несчастием нагноенные глаза. Там все стараются избегать встречи с такими людьми; ибо один взор их разрушает здоровье; если они пристально взглянут на какой дом, то падение его неизбежно.

Сон детей есть время спокойствия для матерей; во всех землях стараются они уложить их как можно скорее и продлить минуты отдохновения. В Неаполе обыкновенно мать кладет от его рождения до конца первого года, спустя полчаса до захождения года в постель на живот и гладит слегка рукою от плеч до подошвы, приговаривая притом: расти, расти, дитя мое, как рыба в море. Если она не сделает этого, то ребенок не будет спать; так, по крайней мере, думает мать. Если дитя расплачется, то тайна успокоить его состоит в том, чтобы назвать ему ближайшего его родственника: «Спи радость твоего отца, радость твоей матери или радость твоей сестры». Между тем, как ни верно это средство, как ни действительна nonna — песня, которой содержание всегда приятно и весело, но которой продолжительная мелодия, с монотонными припевами, может усыпить даже подагрика; и как ни велики таланты искусных кормилиц, — дети не всегда засыпают тотчас и не всегда спят так долго, как бы хотели матери. Чтобы принудить их к тому, неаполитанские матери призывают на помощь ужасное средство, opium[60]. Они покупают у аптекарей так называемый ими сон (il Sonno): это есть смешение нетолченого сухаря, одного грану маку, с сиропом, медом или водою. Один аптекарь, живущий недалеко от Молы, квартала, населенного матросами, получает ежегодно от продажи сего опиума чистого барыша до трех тысяч дукатов. Теперь пусть судят о количестве сна, который он продает по одному су за прием! Есть матери, которые для усыпления дают им опиум раза по три в вечер; и часто многие мужья, не зная того, бывают обязаны сему средству глубоким сном (или лучше искусным самозабвением), в которое они погружаются на долгое время (то есть в которое их погружают не без намерения). Продолжительное употребление сего яда потрясает нервы детей и содержит их в состоянии почти непрерывной опьянелости; все черты людей низшего класса носят на себе следы оного. Весьма было бы полезно, если б ученые люди и друзья человечества взяли на себя труд исследовать, до какой степени употребление сего средства действует на темперамент и умственные способности жителей Неаполя. В Риме и других городах Италии также усыпляют детей сим средством.

Если маленьких детей переносят из одной комнаты в другую, то матери или ближайшие родственники идут впереди для изгнания оттуда злых духов. Они махают руками и производят ртом шум, подобный тому, какой делают птичницы, чтобы прогнать кур. Если же опасаются, что cattivi occhi слишком упорны и их слишком много, то зажигают посредине комнаты уголья из каштанового дерева; а как уголь при горении трещит, то и воображают, что каждый взрыв сей причиняется смертию злого духа, который в ту же минуту уничтожается.

Наследники римского суеверия, неаполитанцы, находят во всем признаки, предвещающие несчастие, что напоминает о смерти. Если во время сна ребенка несут мимо дома мертвое тело, то его непременно должно разбудить и вынуть из колыбели, иначе жизнь его подвергается опасности.

Между сими смешными предрассудками и варварскими обычаями находятся некоторые утешительные понятия.

Давая новорожденному грудь, мать прежде кладет руки на шею и спускает их на груди, призывая и прося молоко наполнить сосцы ее, чтобы она могла кормить своего ребенка.

Когда ребенок во сне плачет, то Ангел говорит ему, что мать умрет, когда он смеется, то играет с Ангелом.

Когда детям в первый раз обрезают ногти, то кладут им в руку золотую монетку, чтобы они были богаты. Ужасная бедность, царствующая в Неаполе, должна бы была доказать народу, что сей талисман не действителен; но неаполитанцы, подобно слепцам псалмов, имеют глаза и не видят.

В Неаполе весьма редко случается видеть здоровый свежий рот; хорошие зубы там чрезвычайно редки. Между тем, по их мнению, чтобы никогда не иметь зубной боли, стоит только поцеловать некрещеного ребенка или держать между большим и указательным пальцем ящерицу за хвост до тех пор, пока она умрет. Нет ни одного неаполитанца, который бы, в течение своей жизни, не целовал раз двадцать ребенка, еще не очищенного святою водой, и между тем не встретить двадцати человек, которых бы дыхание до тридцати лет не было заражено винным камнем и гнилостью.

Предлагать булавку приятелю или приятельнице — значит желать с ними ссоры и брани, если булавка должна была заколоть косынку или другую часть одежды, близкую к сердцу, то это означает скорый разрыв знакомства. Неравное число сидящих за столом предвещает несогласие; разбитый стакан, масло, пролитое на скатерть, есть несчастное предзнаменование. Часто случается видеть, что образованные, рассудительные люди бледнеют, теряют спокойствие, почти падают в обморок при виде таких ужасных случаев. Вино, пролитое по неосторожности или по неловкости, есть предмет восторга; все сидящие за столом восклицают в радости: Allegria!

Если две служанки перестилают постель хозяина, то третья особа никак не должна прикасаться к ней в то время; иначе это будет верным признаком его смерти.

Неаполитанец никак не терпит, чтобы его назвали другим именем, а не его собственным. Так как одни священники имеют право давать имена, то особы, которые называют кого-нибудь другим именем, делают это в намерении вредить; но чтобы воспрепятствовать действию их злобы, стоит только произнести имя дня, в который это несчастие случилось. Если особа, назвавшая кого-нибудь другим именем, сделала это без дурного намерения, то она должна поправить свою ошибку, сказавши: «Г. Н. я не желаю вам никакого зла!»

Французы и многие другие христианские народы имеют несчастный день, это пятница. Неаполитанцам этого было мало, и они прибавили вторник. Кто в пятницу отправляется в дорогу, с тем случится несчастие; кто женится во вторник, тот будет вести беспокойную заботливую жизнь и подвергнется большим неприятностям: от сего происходит пословица:

Если хотят что-нибудь сказать своим родственникам или друзьям, которые находятся на том свете, то должно найти трехлетнего ребенка, готового оставить здешний мир, и сказать ему на ухо тайну; можно быть твердо уверенным, что препоручение исполнится в точности.

Вампиры обитают еще в Неаполе под именем Sattochiari. Они приходят во время ночи и высасывают кровь у всех чахоточных детей.