Еврейская сага. Книга 3. Крушение надежд - Владимир Голяховский

Раиса Марковна увидала раввина, вышла ему навстречу и засуетилась:

— Ой, дорогой ребе, добро пожаловать! Ой, какое счастье на нашу голову! Я такая радая видеть вас в нашем доме. Вы, наверное, к моему Моне? Ой, вы слышали? Мой Моня женится.

— Да, да, я слышал, он женится. Мазал тов![79]

— Ой, я такая радая, что он женится на еврейке. Она такая красивая девочка, такая красивая! Ой, я все боялась, что его подцепит как-нибудь русская шикса.

Итак, первая задача раввина была уже решена: невеста — еврейка. Оставалось второе — насчет обрядовой свадьбы. Это ему надо обсудить с самим Моней, но Раиса Марковна все продолжала и продолжала говорить:

— Ой, я так боялась за моего Моню. Он ведь такой ученый человек, пятнадцать лет он был в университете. А к нему все время приходят какие-то девки, он говорит, что они студентки. А какие теперь студентки! Азохен вэй, какие студентки! Это же не студентки, а анекдот.

Моня спустился со второго этажа, обнял мать и мягко выставил ее обратно в комнату:

— Мама, дай нам с раввином поговорить.

Поднявшись к нему на второй этаж, запыхавшийся старик сел, вытер лоб платком:

— Моня, почему у вас нет мезузы у входа?

— А зачем мне мезуза?

Раввин разразился длинной речью:

— Мезуза провозглашает единство Бога и существование Завета между Ним и еврейским народом. В Пятикнижии дважды упоминается повеление нанести слово Господа на косяки дома: «И да будут слова сии, которые Я заповедую тебе сегодня, в сердце твоем… и напиши их на косяках дома твоего и на воротах твоих».

— Но я ведь неверующий.

— Все равно, каждый еврей должен иметь на двери мезузу как знак, что здесь живет еврей. Но к делу. Моня, я слышал, вы женитесь.

— Да, это правда.

— Мазал тов!

— Спасибо.

— Мы, старейшины синагоги, очень рады за вас. Мы собрались и обсудили: хотим устроить вашу свадьбу со всеми еврейскими обрядами.

Моня поднял брови, но постарался скрыть удивление за улыбкой радости:

— Еврейскую свадьбу? Спасибо, ребе. Но ведь я не знаю этих обрядов.

— Что значит «знаю не знаю»? Вам не надо знать, я знаю. Вы только должны привести двух свидетелей. Остальное я беру на себя.

— Хорошо, я приведу двух свидетелей. Но, ребе, может быть теперь не время дразнить русских людей еврейскими обрядами?

— А когда время?

— Вы знаете, я имею в виду арест Пети Ордера и других, подозреваемых в валютных сделках.

— Ой, Моня, перестаньте. Причем тут валютчики? Ваша свадьба — это ваша свадьба, а их валюта — это их валюта.

— Но не стоит дразнить русского медведя. Вы знаете, что написала газета «Труд»? Я вам прочту: «На скамье подсудимых из всей гоп-компании меламедов, рабиновичей, зисиановичей и им подобных выделяется один. У него картавая речь, крысиная физиономия, горбатый нос, один глаз косит, взгляд вороватый — это Арон, кто же еще?»[80] Вы понимаете, что эта характеристика звучит как призыв к ненависти? Ко мне приходили агенты и допрашивали, не прячу ли я у себя валюту Пети. Я им сказал: можете искать, но они не стали. Как бы опять не подожгли синагогу, узнав о еврейской свадьбе.

— Ой-ой, как неприятно написано! Но, Моня, евреи мы или не евреи? Две тысячи лет евреи были рассеяны по всему миру, но всегда стремились сохранить традиции своей веры. Это и помогло нам сохраниться как нации. Почему могут быть грузинские свадьбы, узбекские свадьбы, таджикские свадьбы, а еврейских быть не может? Мы должны доказывать свое право и устроим для вас еврейскую свадьбу. А чтобы антисемиты от злости не подожгли синагогу, установим свою охрану.

Моня впервые видел раввина таким решительным, даже залюбовался им — это было пробуждение гордости. Раввин приступил к делу:

— Теперь, Моня, слушайте, сейчас я вам расскажу самое главное: во-первых, свадьба должна быть под хупой. Вы знаете, что такое хупа?

— Слышал, но никогда не видел.

Тут Моня вспомнил, что в Московском цирке показывали аттракцион «Еврейская свадьба»: четыре обезьяны в еврейских одеждах кривлялись и кувыркались под хупой, над хупой, вокруг хупы, и публика умирала от смеха. Однако раввину он этого не сказал. А тот продолжал:

— Хупа — это специальный балдахин с еврейскими узорами, что-то вроде маленькой палатки на подпорках-шестах по углам. Хупа является символом славы и величия того, кто стоит под ней. А перед свадьбой я помажу вам лоб пеплом от храма Соломонова.

— От храма Соломонова? — поразился Моня.

— Ну, это так называется, это традиция. У нас нет, конечно, пепла от храма. Зато я сохранил пепел от нашей старой синагоги. Я помажу ваш лоб этим пеплом. Да, а ваша невеста должна быть в фате. Вы будете стоять под хупой, а мать невесты семь раз обведет ее вокруг вас. А вы не должны реагировать.

— Семь раз? Зачем семь раз?

— Это традиция, как будто вы семь раз решаете, выбрать вам эту женщину в жены или нет. Только после семи раз вы возьмете ее руку из руки матери. Я благословлю вино и дам вам обоим выпить из одного бокала. А в конце свадьбы вы должны будете одеть ей кольцо на указательный палец.

— На указательный? Почему на указательный? — удивился Моня.

— Не спрашивайте, это традиция.

— Hy, если традиция, то надену на указательный.

— И при этом вы должны ей сказать: «Ты посвящаешься мне этим кольцом по Закону Моше и Израиля». Я буду вам тихо подсказывать, а вы повторяйте за мной.

— Хорошо, я буду повторять.

— А потом вы должны каблуком разбить на полу стакан. Звук разбиваемого стакана символизирует разрушение, наводит на воспоминания о древнем разрушенном храме Соломоновом.

Моня поразился:

— До чего много древних традиций!

— Это потому, что мы, евреи, древний народ.

Моня проводил раввина до ворот. Раиса Марковна притаилась за дверью и вышла, как только раввин ушел.

— Ой, Монечка мой, я почти все слышала. Я такая радая, что у тебе будет настоящая еврейская свадьба.

* * *

Моня не зря предупреждал раввина об осторожности, по Малаховке ходили слухи об аресте известного всем Пети Ордера, говорили, что его судят в группе других валютчиков. Всем было жалко такого приятного человека и его красавицу жену.

Валютный черный рынок процветал в Москве и крупных городах с конца 1950-х годов, когда стали приезжать иностранцы и советские люди стали ездить в западные страны в командировки и в качестве туристов. В Москве валютчики базировались на улице Горького (на их языке она называлась Плешка). Они обменивали у иностранцев доллары, британские фунты и французские франки на рубли, давая им в пять — десять раз больше официального курс обмена. Эти фарцовщики были мелкими сошками крупного предприятия, их называли «бегунки» или «рысаки». Собранный улов они передавали «шефам», а те, в свою очередь, «купцам». Один из них и был Петя Ордер из Малаховки, картежный приятель Мони. С ним вместе арестовали Яна Рокотова, по кличке Ян Косой. При обыске у него нашли девятнадцать тысяч долларов, тысячи французских и бельгийских франков и 1524 золотые монеты. Были арестованы Владислав Файбышенко, по кличке Великий, и Дмитрий Яковлев, по прозвищу Дим Димыч.