Любовь под зонтом - Иринья Коняева

— Ты ведь не обижаешься? — осторожно уточнил Дима, положив ей руку на локоть. Настя смотрела в сторону, задумавшись о чём–то своём, и он пытался ненавязчиво привлечь её внимание.

— Я? Нет, что ты, — протянула она немного издевательски. — Мне, с одной стороны, это нравится, а с другой — немного подбешивает. Не могу определиться в своих чувствах.

— Тебе это должно нравиться, — убеждённо заявил Димка. — А как иначе? Чего беситься–то? У тебя есть два безумно любящих тебя мужчины, которые нашли общий язык. А то, что за твоей спиной типа, так ты ведь видела во мне только друга и вообще не рассматривала как парня. Это могло ничем и не закончиться. Ну, в теории.

— Могло–могло, — мстительно подтвердила девушка.

— Чисто теоретически, — настаивал Димка. — В глубине души ты всегда меня любила и даже души не чаяла, вот.

Настя посмотрела на этого самодовольного человека, чьей самооценке она по–хорошему завидовала, но правдивость его слов не признать не могла. Ведь действительно всё сложилось наилучшим образом: они с Димой любят друг друга, а Боря не против, даже за. О таком она могла только мечтать!

— Ладно, пусть это и заговор, но в моих интересах и для моего счастья, — приняла она решение и встала. — Идём к маме.

Дима, который только успокоился, что Настя не ударилась в какую–нибудь нелепую женскую истерику, а вполне здраво рассудила, тут же напрягся. Мысль о цветах–подарках тёще упорно долбилась в сознание, но Настя так круто взяла его в оборот, что он просто послушно шёл следом, всё ещё проматывая в голове воспоминания встречи с Борькой многолетней давности.

Уже на пороге квартиры, когда дверь открыла красивая, высокая, стройная женщина с безупречной укладкой и макияжем, Дима сообразил, как он промахнулся. Цветов не взял, не принарядился, ещё и Настю не выпустил из рук, держал, неприлично прижимая к себе.

Лариса Ивановна из последних сил сохраняла вежливую улыбку тогда, когда хотелось расхохотаться до слёз. Губы нет–нет да и подрагивали, но она держала их плотно сомкнутыми, а вот блестящие глаза выдавали состояние более заметно.

— Привет, ма. Это Дима. Дима, это моя мама, Лариса Ивановна. Ма, ты чего ржёшь? — бессовестно сдала родительницу Настя.

Дима бы и сам заметил признаки истерического хохота у женщины, да сейчас было не до того — волновался. Едва ли не впервые в жизни красноречие ему отказало, и он лишь вежливо кивнул.

— Ты бы хоть помаду с него стёрла, — выдавила Лариса Ивановна и, добавив, что будет ждать в кухне, сбежала на кухню, откуда вскоре послышалось сдавленное хихиканье.

— Настя! — возмущённо посмотрел на девушку Дима. — Ты чего меня так подставляешь? Я же говорил: цветы, подарки…

— Ой, да ладно тебе, — отмахнулась Настя, продолжая оттирать предательницу–помаду со смуглой кожи. — Потом всё сделаем. Сейчас важно не упустить момент. Мамуля в хорошем настроении, пересмотрела взгляды на жизнь и всё такое. Короче, считай, с тёщей тебе повезло. Просто будь собой, — напутствовала она любимого, когда тот лишился боевого раскраса. — Вперёд!

Глава 33

Настя никогда не переезжала, но помогала подругам и знала не понаслышке — это кошмар! Коробки–коробочки, пакеты–пакетики, боксы пластиковые, сумки, чемоданы и просто кое–как упакованное барахло, количество которому биллион.

Она заранее ужасалась, представляя эту картину.

Но нет.

Переезд из отчего дома оказался до недоумения простым и бескровным. Они просто упаковали вещи вечером, а утром Борис с Димой спокойно и без суеты перенесли всё в её новые хоромы. Настя разложила и расставила всё по полочкам за какие–то пару–тройку часов и теперь оглядывалась, пытаясь смириться с мыслью: всё, дело сделано, она уже живёт с Димкой.

Ещё несколько дней назад, возвращаясь в поезде из Амурской области, она думала, что каникулы закончились, начинается новая жизнь и новые проблемы. В довесок к старым. И снова не угадала.

Мама подала на развод и радовалась открывающимся перспективам как ребёнок. Насте даже почудилось, что здесь замешан мужчина, уж больно счастливой и влюблённой выглядела Лариса Ивановна, но тут же отогнала эту мысль — слишком нереальная, слишком кинематографичная. Ведь так не бывает в реальной жизни! Женщина в возрасте, да ещё с четырьмя детьми. Ну ладно двое, думала Настя, но четыре — нет, решительно невозможно!

Тем не менее мама вся светилась и во всём шла на уступки. С одной стороны, это было Насте на руку, но с другой… Она так мечтала сбежать из дому, когда там было плохо, что теперь, когда стало безумно хорошо, приятно и душевно, оказалась в растерянности. Она страстно желала переехать к Димке, но уже не отчаянно сбежать, а именно переехать. И при этом ей хотелось побольше проводить времени с мамой, такой родной, до слёз, до боли, и бесконечно доброй, такой, какой она была раньше.

Димка, который обладал воистину отвратительным, но полезным качеством — оказываться там, где его меньше всего желают видеть, — загадочно ухмылялся и всячески намекал, что у мамы всё теперь будет хорошо, а это значит, не вернётся она к прежней манере поведения. Но Настя боялась. Слишком свежи были раны, лишь едва–едва затянулись, и пока доставляли неудобства.

Она тихонько вздохнула и ещё раз огляделась. Нужно было приготовить обед, но странное настроение и заторможенное состояние прямо–таки намекали — суп она пожарит, кофе убежит; хорошо, если саму кухню ещё не спалит. В общем, лучше не рисковать.

Входная дверь хлопнула, и на пороге появился Димка. В простой серой футболке и чёрных спортивных штанах, растрёпанный и раскрасневшийся. Родной. Любимый.

— Ну, вроде всё. Давно мебель не двигал, если честно, — тот ещё фитнес. Пойдёшь со мной в душ? — Он кивнул в сторону ванной комнаты.

— Надо обед готовить. — Настя хотела сказать это обыденно, но не удержалась и скривилась.

— Не хочешь? Давай закажем еду домой или сгоняем куда–нибудь, — отмахнулся от проблемы Дима и потянул любимую за руку.