Барабаны осени - Диана Гэблдон

Плакать она уже перестала, хотя слезинки еще виднелись на слипшихся ресницах.

— Она искренне клялась, когда выходила за него… я видела на фотографиях, которые ты мне отдал. Она сказала «в радости и горе, в богатстве и бедности»… и она была честна. А потом… потом она встретила Джейми Фрейзера, и клятвы утратили всю силу. — Брианна шевельнула губами, подбирая слова. — Я… я ее не виню, больше не виню, ведь я много об этом размышляла. Она просто не смогла устоять, и я… когда мама о нем рассказывала, я чувствовала ее любовь к нему… Неужели не понимаешь, Роджер? Она любила и моего отца… но потом что-то случилось. Мама этого не ожидала, и это не ее вина… но все это заставило ее нарушить клятвы. Я никогда так не поступлю, ни за что.

Брианна вытерла нос ладонью и сморгнула выступившие вновь слезы. Роджер протянул ей платок.

— Еще целый год, прежде чем мы сможем быть вместе. Ты не можешь оставить Оксфорд, я не могу уехать из Бостона, пока не получу диплом.

Роджеру хотелось сказать, что он уволится, что она может бросить учебу… однако промолчал. Брианна права, никого такой выход не устроит.

— Вдруг я сейчас скажу «да», а потом что-нибудь произойдет? Вдруг… вдруг я кого-нибудь встречу? Или ты? — По ее щеке снова скатилась слезинка. — Я не хочу так рисковать.

— Но сейчас ты меня любишь? — Роджер мягко коснулся влажной щеки. — Бри, ты меня любишь?

Брианна шагнула вперед и без слов принялась расстегивать пальто.

— Что ты творишь?

К страшной мешанине чувств прибавилось еще и ошеломленное изумление, когда длинные бледные пальцы потянули молнию вниз.

Подул ледяной ветер, но Роджер не обратил на него внимания — Брианна прижалась к нему, крепко обняв под курткой. От рыжих волос пахло сладостью — не успевшим выветриться ладаном вперемешку с ароматами луговой травы и жасмина. Блеснула заколка, бронзовая искорка в медных прядях.

Брианна не произнесла ни слова. Молчал и Роджер. Он ощущал ее тело сквозь тонкие слои одежды, и желание вновь горячо пронеслось по венам, будто он коснулся оголенного провода. Роджер приподнял лицо Брианны за подбородок и поцеловал ее.

— …ох, ты видела новый меховой воротник Джекки Мартин?

— И где она только денег на него нашла, когда ее муженек уже с полгода не работает? Говорю тебе, Джесси, эта дамочка… Ох!

Цокот каблуков стих, затем последовало такое громкое «кхе-кхе!», что и мертвого бы разбудило.

Роджер крепче прижал к себе Брианну. Та в ответ обняла его сильнее и улыбнулась ему в губы.

— Кхм!

— Крисси, ну будет тебе, — расслышал Роджер шепот у себя за спиной. — Оставь их в покое. Не видишь, они заняты?

— Кхм… — раздалось вновь, но уже тише. — Хм. Что ж… — Донесся долгий вздох, исполненный ностальгии. — Ах, молодость… это так прекрасно, верно?

Две пары каблучков продолжили цокать, и вскоре звук растворился в тумане.

Роджер стоял, не в силах отпустить Брианну. Ведь если человек коснется гривы водяной лошадки, оторваться уже не выйдет. На ум пришел древний стишок про келпи:

Держись крепче, Джанет,

Скачи вперед, Дэйви,

Но конь ваш встанет

Лишь на дне Лох-Кэйви.

— Я дождусь, — сказал Роджер и наконец выпустил Брианну из объятий, но взял ее за руки, вглядываясь в глаза, теперь спокойные и прозрачные. — Главное, услышь меня, — тихо произнес он. — Я хочу тебя всю, целиком… или никак.

«Пусть я научусь ее любить», — молился он в церкви. Разве недостаточно часто втолковывала ему миссис Грэхем: «Будь осторожен с желаниями, парень, они могут сбыться»?

Роджер обхватил ладонью грудь Брианны, мягкую даже под свитером.

— Я хочу не только твое тело… пусть, видит Бог, я безумно его желаю. Ты станешь моей женой, на меньшее я не согласен. Выбор за тобой.

Брианна смахнула с его лба пряди волос. Ее пальцы были настолько холодными, что прикосновение обожгло.

— Понимаю, — шепнула она.

С реки вновь подул ледяной ветер. Роджер потянулся, чтобы застегнуть куртку Брианны, и зацепил собственный карман, где лежал маленький сверточек. Роджер собирался вручить его Брианне за ужином.

— Держи, — достал он подарок. — Счастливого Рождества. Купил прошлым летом, — добавил он, наблюдая, как Брианна неуклюже разворачивает оберточную бумагу замерзшими пальцами. — Словно предвидел.

Роджер надел серебряный браслет с гравировкой Брианне на запястье. Она медленно провернула украшение, читая:

— Je t’aime… un peu… beaucoup… passionnément… pas du tout.

Я тебя люблю… немного… очень… страстно… совсем не люблю.

Роджер провернул браслет, замыкая цикл.

— Je t’aime, — произнес он и, ловко шевельнув пальцами, раскрутил браслет на запястье Брианны.

Она коснулась украшения ладонью и остановила вращение.

— Moi aussi, — тихо отозвалась Брианна, глядя уже не на браслет, а на Роджера. — Joyeux Noel.

И я тебя. Счастливого Рождества.

Часть 7

На горе

Глава 19

Благословение очага

Сентябрь 1767 года

Спать под светом луны и звезд, в объятиях обнаженного любовника на ложе из мехов и мягкой листвы, под убаюкивающий шелест кленов и далекий шум водопада… что может быть романтичнее? А вот спать в наскоро сооруженном шалаше, втиснувшись между огромным мокрым мужем и не менее огромным и мокрым племянником, прислушиваясь к стуку дождя и бесконечно отпихивая от себя здоровенного и точно так же насквозь мокрого пса — совсем не романтично.

— Воздуха, — буркнула я и кое-как села, в сотый раз смахнув с лица хвост Ролло. — Дышать не могу.

Внутри стояла нестерпимая вонь, как в клетке с самцами какого-нибудь зверя, мускусная и тошнотворная. И вдобавок несло влажной шерстью и рыбой.

Я встала на четвереньки и осторожно поползла наружу. Джейми заворчал во сне. Ощутив, что тепло моего тела исчезло, он свернулся в большой клетчатый клубок. Иэн и Ролло сплелись в некую массу из меха и одежды, и их дыхание вырывалось легким облачком в предрассветной прохладе.

Снаружи было свежо. Настолько, что я чуть не закашлялась, когда вдохнула полной грудью. Дождь закончился, однако с деревьев по-прежнему падали капли, а воздух состоял из водных испарений и чистого кислорода, приправленного острыми ароматами растений.

Я спала в запасной рубашке Джейми. Мои кожаные вещи спрятали в седельную сумку, чтобы те не намокли, и я вся покрылась гусиной кожей и дрожала, пока переодевалась. К счастью, согрелась я быстро.

Босиком, с замерзшими ступнямия осторожно побрела к ручью с котелком под мышкой. Солнце еще не встало, и лес был полон тумана и сероватого, таинственного полусвета, который показывается в начале и конце дня. Сумеречный час, когда мелкие существа выползают из своих