Нострадамус - Алексей Пензенский

Дрё – город в Нормандии в 100 километрах от Парижа. В 1562 году там произошло яростное сражение католиков с гугенотами, направлявшимися в Нормандию, куда, по их ожиданиям, должны были прибыть им на помощь английские войска. Последняя строка настолько ужасна, что само собой напрашивается переносное толкование – но какое?

Лес Торфу (Тофи), название которого у Нострадамуса превратилось в Touphon (Туфон), находился близ города Этамп в Иль-де-Франсе. Действие обоих катренов происходит в герцогстве Орлеанском, на очень небольшом отрезке дороги, связывающей Бур-ла-Рен и Орлеан. Топонимы, перечисленные Нострадамусом, в том же порядке фигурируют в «Путеводителе по дорогам Франции»: «Бур-ла-Рен – 2 лье; Пон-д'Антони – 1 лье; Лонжюмо – 2 лье; город Монлери – 2 лье, харчевня; город Шатр, что под Монлери – 2 лье; Торфу, на вершине горы – 1,5 лье (лес Торфу, ныне выкорчеванный); Этреши-ле-Ларон – 1,5 лье; пустынь, бывший разбойничий притон – 1,5 лье; город и прелатство Этамп с замком – 2 лье, ночлег». В пророчестве имеются в виду гражданские свары и, вероятно, предательство столицы. Лес Торфу и округ Этампа в июле 1465 года были ареной ожесточенных сражений между бургундцами и французами.

В первой строке идет речь о городе Овьедо к северу от Леона в Северной Испании; там, как сообщают «Путешествия…» Шарля Этьена, хранятся святыни – капли молока Девы Марии и терновый венец Спасителя. Городок Тормантос (в галлизированном виде Форманда) лежит на дороге в Сантьяго-де-Компостела. Для полноты картины стоит добавить, что разбойники и мятежники в те времена часто рядились в одежды паломников.

Язык Нострадамуса, безусловно будучи двусмысленным и «прикровенным», тем не менее часто поражает читателя своей яркостью, динамичностью и образностью. Пророк обладал редким даром, как выражаются журналисты, «зацепить» читателя, заставить его глубоко задуматься над смыслом тех или иных строк. Иные катрены напоминают броские заголовки на первых полосах современных газет. Широта тем, которые Нострадамус выбирал для своих предсказаний, удивляет даже сейчас, в эпоху Интернета.

О пертурбациях в двух сословиях – дворянском и церковном – повествует катрен 2—10:

Маски, защищающие от пыли, считались неотъемлемой частью дворянских дорожных костюмов. «Отшельники» выступают здесь как символ всего духовного сословия. При желании этот катрен можно воспринять как очередное предсказание событий Великой французской революции, когда дворяне и представители духовенства подверглись репрессиям, отчего многие из них постарались отречься от своего «ранга».

Катрен 2—13 написан в совершенно христианском духе; физическая смерть – день возрождения человека и его встречи с Богом:

В Новом Завете сказано: «Блаженны чистые сердцем; ибо они Бога узрят» (Мтф. 5:8); «И узрят лице Его, и имя Его будет на челах их» (Откр. 22:4). В данном случае это не пророчество, а кредо – уникальный случай в книге Нострадамуса.

В катрене 2—35 фигурирует банальный пожар:

Жан-Эме де Шавиньи во «Втором лике французского Януса» утверждает, что катрен отсылает к пожару в Лионе в конце 1500 года, когда торговцы, съехавшиеся в город по случаю ярмарки, задохнулись и сгорели в охваченной пламенем двухъярусной гостинице.

Любопытную интригу описывает катрен 2—36:

В катрене 2–3 солнечный жар убивает рыб, а нехватка ввозимого провианта порождает голод и заставляет жителей острова поедать падаль —