Мистер Слотер - Роберт МакКаммон

Слотер убил Ричарда Герральда по поручению своего работодателя профессора Фелла. Очень сурового работодателя, у которого есть привычка убивать сообщников, попавших в тюрьму — ради сохранения тайны. Поэтому Слотер предпочел оставаться в общественной больнице Вестервика и притворяться сумасшедшим, чем хоть сколько-нибудь времени провести в тюрьме.

Как говорил сам Грейтхауз:

«Никто из вызвавших гнев профессора долго не живет».

Даже, очевидно, его собственные наемные убийцы.

— Эту работу ты сделал очень давно, — возразила миссис Такк. Мэтью услышал звон стекла о стекло. Она наливает вино из бутылки? — И это было до того, как обнаружилось, что ты работаешь на себя. Выдаешь себя за дворянина и убиваешь этих девчонок! Это уж ни в какие ворота, Ти! Без его разрешения, не выплачивая ему процента! Ты знал, что если останешься там, то ты покойник. И знаешь, что тебе никогда туда не вернуться.

Слотер ответил не сразу. Когда он заговорил, голос прозвучал хрипло и нерешительно, будто у его обладателя отняли часть силы.

— Тогда скажи мне, — начал он даже как-то робко, — где мне найти себе место?

— Только не здесь. Я хочу, чтобы ты ушел — сегодня же. Если он узнает, что я до сих пор в контакте с тобой, горло перережут мне.

Сказано было тоном деловой женщины, читающей отчет и видящей убыток. Мэтью подумал, не она ли была партнершей, с которой Слотер в цирке прыгал через огненные обручи. Можно себе представить аршинными буквами афишу: «Ти и Ли — чудо смелости!»

— Ты у меня в долгу. — К Слотеру вернулось достоинство, голос его зазвучал с каменным холодом. — Эту идею тебе подал я. Сказал тебе, как это можно сделать — и смотри, как все любят колбасы миссис Такк с дополнительной перчинкой! За ними гоняются, правда ведь? И еще как! А я тебе говорил, что так будет. — Хлопнула по столу широкая ладонь. — И нечего так на меня смотреть, женщина! Я-то знаю, где не похоронены эти тела!

Мэтью била лихорадка, он вытер лоб рукавом.

«Как свинина, — сказал тогда Слотер. — Но слаще. И в человеческом мясе ощущается дух еды и питья, поглощенных этим телом в более удачные для него времена. Есть такие, слыхал я, что предоставленные сами себе становятся рабами вкуса человечины и ничего не хотят другого».

Популярное блюдо у Салли Алмонд, и правда. Колбасы, сделанные в основном из свинины, но с дополнительной пряностью: человечиной, насыщенной горьким перцем. Мэтью вспомнил маслянистые колбаски на тарелке Грейтхауза. Это бы его в буквальном смысле убило.

«Господи, — подумал Мэтью. — Как бы пригодился сейчас ротатор Квизенханта!»

— Лира, — тихо сказал Слотер. — С тобой я ссориться не хочу. После всего, что мы прошли вместе? После всех случаев, когда я приходил тебе на помощь?

— За это мы в расчете. Я купила тебе тот проклятый ящик, чтобы ты узнал его, когда увидишь. Ты был слишком глуп, чтобы вовремя бросить.

— Подставляю спину под твою плеть. Можешь меня выпороть за глупость — за амбиции — тысячу раз, если тебе этот доставит удовольствие. Но об одном прошу, об одном только прошу… и это будет мое спасение. Я тебя умоляю, как никогда никого не умолял и в жизни не буду. Дай. Дай мне кого-то, кого надо убить.

— Не могу.

— Можешь. У тебя есть власть вернуть мне его благосклонность, Лира. Одно имя — это все, чего я прошу. Кто-то, чьей смерти хочет он. Не обязательно трудного. Или самого трудного из списка, мне все равно. Прошу тебя. Посмотри внимательно, пристально. Никогда больше не увидишь, чтобы Ти Слотер так ползал на брюхе — так что запомни этот момент.

Мэтью услышал ее тяжелый вздох.

— Ты сумасшедший дурак, — сказала она, но уже без прежней острой твердости.

— Да, — согласился убийца. — Но я навеки и нерушимо твой сумасшедший дурак.

Лира Такк пробурчала такое проклятие, какого Мэтью никогда не слышал из женских уст и раньше думал, что ни одной женщине не под силу произнести подобное.

Послышался звук отодвигаемого стула.

— Пойдем вниз, — сказала она.

Дверь открылась, и двое убийц спустились по лестнице — дама первой.

В темноте поодаль от них Мэтью уже скорчился на земляном полу. Осмелился выглянуть из укрытия, но не слишком, чтобы не попасть в свет фонаря. Миссис Такк в строгом сером платье с черной сеткой на львиной гриве подошла к шкафу, отодвинула задвижку и открыла дверцы. Простучали по ступеням ботинки Слотера — джентльмен в черном сюртуке. Очевидно, либо он нашел портного для быстрой работы, как Мэтью, либо, что вероятнее, какой-то бедолага погиб из-за своей одежды. Мэтью бесконечно понравилось, что лицо Слотера было уже не таким румяным, а больше под цвет платья миссис Такк, и что он прижимал к швам на голове синюю тряпку в темных пятнах.

— Вот об этом-то я и говорил! — произнес Слотер, любуясь тем, что оказалось в шкафу.

Свет заблестел и заиграл на разнообразном оружии, висевшем на крюках. Мэтью увидел три пистолета, четыре ножа разной длины и формы, два медных кастета, один из которых был усажен небольшими лезвиями, и два черных шнура для мастера-душителя. Над шнурами — пустое место, откуда недавно, очевидно, вынули некоторое орудие убийства.

Инструментарий профессионала, подумал Мэтью.

Миссис Такк засунула руки в глубь буфета и выдвинула полку. Там стояла пятая ловушка для воров, сделанная Квизенхантом. Женщина открыла ее так быстро, что Мэтью не успел заметить, как она повернула защелки — горизонтально или вертикально. Крышка распахнулась. Слотер взял с крюка один из ножей и стал рассматривать с видом художника, изучающего новую кисть.

В ларце зашелестели бумаги. Миссис Такк вытащила бухгалтерскую книгу в темном переплете, открыла, встала под ближайшим фонарем, чтобы лучше видеть.

— Согласно последним сведениям, есть двое в Бостоне, — сказала она. — Один в Олбени. Вот тебе легкая работа. Отставной судья, пятьдесят восемь лет. В прошлом году стал калекой, упав с лошади. Карту получил в Лондоне, в тысяча шестьсот девяносто седьмом году. А, вот! Вот это профессору будет приятно. — Она похлопала по странице ладонью. — Как ты насчет дальней поездки?

— Вполне в моих силах.

— Это в колонии Каролина. Дня два пути, зависит от того, как быстро поедешь. Но он никуда не денется. Летом он уехал из Нью-Йорка, где был магистратом. Устроился управляющим на табачной плантации лорда Питера Кента, к западу от города Кингсвуда. Его имя…

Мэтью чуть не сказал за нее — только это привело бы к его гибели.

— …Натэниел Пауэрс, — договорила она. — Кстати, друг Герральда. Карту получил в Лондоне, в июле тысяча шестьсот девяносто четвертого. Уплыл из Портсмута в Нью-Йорк со всей семьей в сентябре того же года — очевидно, проявил здравое уважение к целеустремленности профессора. Пора по этой карте рассчитаться.