В теле пацана. Книга 2. Взрослые игры - Игорь Павлов

отвечаю односложно и слежу за дорогой бдительно.

— Здесь не водятся грабители, — говорит Изабелла, замечая мою настороженность.

— Ага, — отвечаю отстранённо. Чую я другое.

Со вчерашнего дня. Вчера предчувствие появилось, когда в универе оказался. А сегодня, когда к домам приближаться стал. И оно такое, будто заболевать резко начал. Словно в нутро что — то пагубное входит, а затем грипп с температурой тебя одолевает. Предболезненное состояние.

А может кто — то злой жизненную энергию пытается сосать. Или я в биополе чьё — то вхожу.

Вскоре ощущая сглаживаются. Видимо, организм борется и успешно с этим справляется. Темнеет, когда к посёлку уже вплотную подходим.

На часы смотрю, нихрена не двадцать минут шли, а все сорок. Изабелла подсветке дивится, прижимаясь к плечу.

— Вон тот, с голубыми колоннами наш, — указывает на третий сначала ряда дом. Кстати, один из самых крутых, мини — дворец этажей на пять.

— Зайдём по тайному ходу, если ты не против, — говорит деловито, хватает за руку и тащит вдоль забора от первого дома во тьму.

Спускаемся по лесенке с перилами на уровень ниже, оказываясь уже в некой хозяйственно — бытовой зоне. Дрова, сараи, старые телеги. Тропки ниже и дальше. Я всё вижу, а Изабелла идёт на ощупь, судя по всему. Но нужный спуск под уровень находит уверенно, невзрачные ступени в погреб. А там дверь массивная с кованными пластинами металла. Скважина замочная имеется, а у этой девицы ключ. Однако возится минуту, снегом ступени не сильно завалило благодаря хорошему козырьку. Но вскоре выясняется, что дверь малость примерзла. Слой льда сантиметра в три на порожке. В дело вступаю я, сперва ломая силой, затем новыми заклинаниями разбиваю.

Входим в узкий тоннель, обложенный кирпичом. Факел со стены снимаю, вроде сухой. Зажигаю заклинанием.

Судя по следам, здесь уже кто — то лазил недавно. И паутина сбита по пути, висит шматками. Пламенем подпаливается, пауки пищат, быстро поджариваясь.

Двадцать шагов, поворот, лестница вверх и выход в солидный винный погреб. Решётка снимается легко, выходим между рядов бочек и стеллажей с бутылками.

— Мамашина коллекция, — комментирует Изабелла. — Обычно отсюда выпивку и тырю. Одна бутылка от пяти тысяч стоит. Девать ей доны некуда, лучше бы бедным раздавала.

Ну да. Бутылок тут, сотни и сотни. Плюс в бочках настаивается.

— Давай разопьём одну? — Предлагает, вытаскивая из гнезда непрозрачную бутылку.

Останавливаю, задвигая обратно.

— Зануда, — бросает и к лестнице наверх ведёт.

Судя по полумраку и тишине, в доме слуги не бродят. Изабелла на этаж поднялась и притаилась.

— Странно, — прокомментировала шёпотом.

Мы переглянулись.

— А она точно дома?

— Теперь не уверена, пошли, — ответила и поспешила, уже менее осторожно.

Выходим на первый этаж, из подсобного помещения перемещаемся в большой холл. Убранства, богатая мебель, ковры и картины…

— Похоже, точно никого, — говорит Изабелла не сильно разочарованная.

В помещениях пусто, свет не горит. Ни слуг, ни охраны. Заманила меня в дом? Вот же сучка. Знал же, что подобная выходка не составит ей труда.

Хочу уже свалить через портал, оставив девку с носом. Но сверху что — то доносится! Тихий голос. Кто — то шепчется, и мой острый слух улавливает отголоски, словно шелест крыльев стрекозы в поле.

— Комната матери на каком этаже? Сюда могут зайти грабители? — Спрашиваю шёпотом всё подряд, начиная красться наверх по главной лестнице.

— На шестом, хочешь посмотреть? — Раздаётся радостное, и девка спешит за мной.

Но я останавливаю. Конечно, она ни черта не слышит.

— Не спеши, — шепчу. — Что — то не так.

Факел передаю ей, выше скачу, стараясь не сильно шуметь. На втором этаже темень. Следов грабежа или борьбы нет. На третий поднимаюсь — всё то же самое. Голоса усиливаются. А ещё в груди пустота растёт. Снова это чувство болезненности только теперь в животе расцветает. Сердце долбит сильнее, трепыхается. На пролёт ниже Изабелла на меня смотрит, в глазах ужас. Нижняя губа трясётся.

Да что с ней?

На четвёртый этаж взбираюсь, света от факела всё меньше. Может, зря я оставил её одну? Дом большой, вылезти могут ото всюду… Но нечто своим радиоактивным полем всё сильнее притягивает моё любопытство. Несмотря на то, что на пятом этаже у меня дыхание перехватило. И почти минуту, я выровнять его не могу. Зато уже получается распознать усталый, отчасти жалобный голос Кириан. Голос, полный страха и отчаяния. Хотя сама суть речей и близко к этому не ведёт.

На пятом этаже, в полумраке, где только из открытых окон ещё бьёт свет уличных фонарей, я пытаюсь распознать и вторую речь, но в ушах упорно раздаётся шелест.

Выше двинулся уже на полусогнутых, затаив дыхание. Мрак надвинулся, что только грани ступеней, перил и мебели распознаются. Небольшой холл и арки в обе стороны. Голоса справа, туда и иду. Но через два шага меня будто током ударяет! Нет, ничего не произошло. И ничем не долбануло. Но! По периметру арки контур странный увидел! В темени такой да ещё и крупицы угольно — чёрные!!

Чёрные блёстки!! Твою мать, я даже отшатнулся. Чёрные — это магия чего?? Да ещё и узор с завихрениями сложными. Присмотрелся, закономерность ясна, но всё равно заумные витки, будто точки эти целый лабиринт по пути проходят. Всего две вереницы, но такой сложный путь идут, замыкаясь в контур.

И трогать его страшно. И даже от мысли, что полезу, в дрожь кидает. Сколько сожрёт резерва хотя бы одна убранная точка?!

Чую, что Кириан где — то в комнате через одну. То есть после арки и ещё одного проёма, может даже дверью не прикрытого. Оглядываюсь, Изабеллы нет. И звуков она не издаёт.

Зато блеет ректорша сипло:

— …Гунуа увлечён тем, что покрывает его от Магистрата, поэтому не видит дальше своего носа. Но когда наступит момент, он сам им его предоставит. Ибо цена будет слишком высока, чтобы защитить.

— Этого нельзя допустить, — раздаётся шелест!

Прислушавшись и преодолев дискомфорт, сумел его распознать.

— Я сделаю всё возможное, господин, — отвечает Кириан. — Чтобы переманить его на нашу сторону.

— О, да…— раздаётся протяжное и противное от незнакомца.

— Только не пойму, почему такова цена?

— Тело…— выдаёт мерзким горловым тоном, словно внутри этого другой говорит.

Меня аж передёрнуло.

— Думаете, господин? — Ахает Кириан, выказывая восторг.

— Да, и придут другие,