Ленин. Соблазнение России - Леонид Млечин

Особиста убрали из Первой конной, чтобы не мешал… В феврале 1920 года возмутился уже один из руководителей ВЧК Ян Христофорович Петерс. Первая конная устроила в Ростове такой цирк, что Петерс сообщал председателю ВЧК: армия Буденного, вместо того чтобы преследовать бежавшего противника, занимается грабежами и пьянствует, местные товарищи в ужасе рассказывают о погромах, учиненных буденновцами. Но обращаться к самому Буденному бесполезно — он ни с кем не разговаривает и страдает манией величия…

Пожалуй, никого отечественная военная история не оделяла такой громкой славой, как командующего Первой конной Семена Михайловича Буденного. Поскольку почти вся история Гражданской войны связана с именем Троцкого, что при Сталине подлежало забвению, то именно конная армия оказалась чуть ли не единственным разрешенным сюжетом для писателей, поэтов-песенников и кинематографистов, хотя в годы Гражданской войны у Первой конной была весьма сомнительная репутация: конники Буденного отличились по части мародерства и грабежей.

Одной из дивизий командовал Александр Яковлевич Пархоменко, потом из него сделали героя, сняли о нем фильм, и зрители старшего поколения, может быть, его даже видели. В реальности в 1920 году Пархоменко за грабежи и разбой был судим и приговорен к расстрелу. Его спас Сталин.

В декабре 1919 года комиссар 42-й стрелковой дивизии докладывал: «Нет ни одного населенного пункта, в котором побывали буденновцы, где не раздавался бы сплошной стон жителей. Массовые грабежи, разбой и насилие буденовцев шли на смену хозяйничанью белых. Буденный разрешил кавалеристам грабить, но так, чтобы не попадались…».

Сам Семен Михайлович, любивший погулять, устраивал вечеринки прямо в штабе, куда вызывали оркестр. Комиссарам, пытавшимся его урезонить, Буденный, хватаясь за маузер, кричал:

— Я уничтожил Шкуро, Мамонтова и Улагая. Ты будешь меня судить?

Многие командиры Первой конной только на войне и зажили «полноценной жизнью». Они гуляли, пьянствовали, грабили, набивали тачанки барахлом, то, что им не отдавали, — забирали силой. Но после Гражданской войны Первую конную сделали символом победы красных, а конноармейцев — главными героями войны, тем более что других героев в тридцатые расстреляли.

Командующий Южным фронтом Михаил Васильевич Фрунзе сообщал Ленину:

«Обращаю внимание на необходимость серьезных мер по приведению в порядок в политическом отношении Первой Конной армии. Полагаю, что в лице ее мы имеем большую угрозу для нашего спокойствия в ближайшем будущем».

После взятия Ростова армия получила приказ продолжить преследование белых, чтобы не дать им уйти в Крым. Если бы этот приказ был выполнен, то Гражданская война закончилась раньше, но Первой конной не хотелось покидать гостеприимный Ростов. На приказы командующего фронтом Буденный с Ворошиловым внимания не обращали.

Командовал фронтом Василий Иванович Шорин, до революции он окончил юнкерское училище и офицерскую стрелковую школу, в Первую мировую дослужился до полковника. И Шорин, и командующий 8-й армией Григорий Яковлевич Сокольников были крайне недовольны действиями Буденного.

На совещании Сокольников требовал, чтобы Первая конная прекратила грабежи и гулянки и выполняла боевую задачу. Командующий фронтом Шорин презрительно добавлял, что Первая конная утопила свою славу в ростовских винных подвалах, на что Ворошилов и Буденный отвечали, что их бойцы имеют право расслабиться после тяжелых боев. Буденный и Ворошилов обратились к своему покровителю Сталину с требованием «снять Шорина с должности командующего фронтом». Сталин выполнил их просьбу.

Что представлял собой Буденный — это Ленин понимал, но другой кавалерии у него не было, а наказывать лично Буденного, которому покровительствовал Сталин, Ленин тем более не хотел. Что касается Сталина, то он до конца жизни опекал тех, кто сразу почувствовал в нем вождя.

* * *

Еще 20 октября 1917 года Военно-революционный комитет при Петроградском Совете создал институт военных комиссаров, которые должны были представлять в воинских частях советскую власть, контролировать действия военных специалистов и следить за тем, чтобы они не перебегали к врагу. Но политкомиссары часто были бессильны.

Красная Армия на три четверти состояла из крестьян, рабочих и казаков. В Белой армии крестьяне составляли те же три четверти. Иногда крестьяне по нескольку раз перебегали из одного войска в другое. Они пытались понять, с кем им лучше, чьи лозунги привлекательнее. Желание выжить и нежелание сражаться — вот что двигало многими. Мобилизованные — что белыми, что красными — искали любой возможности сбежать.

31 мая 1919 года Совет обороны по предложению Ленина принял постановление о мобилизации: «Мобилизованные отвечают по круговой поруке друг за друга, и их семьи считаются заложниками в случае перехода на сторону неприятеля или дезертирства, или невыполнения заданий».

Вот цифры. С 1919-го за полтора года было 3,4 миллиона случаев дезертирства из Красной Армии. При облавах нашли около миллиона, 5934 злостных дезертира приговорили к тюрьме, 612 — революционные военные трибуналы приговорили к расстрелу.

Белая армия потерпела поражение. Ее остатки покинули Россию и эвакуировались в Турцию, занятую войсками союзников. Казачьи части были отправлены на остров Лемнос и на французский берег Мраморного моря — в Чаталджу. Пехотные части (корпус генерала Кутепова), кавалерийский корпус генерала Барбовича и артиллерия расположились на полуострове Галлиполи. Гражданские беженцы разместились в окрестностях Константинополя и в самом городе — в казармах и общежитиях…

«В Галлиполи была осень, — вспоминал один из солдат Белой армии, — шли дожди, и приходилось спать на земле, так как палаток еще не было. Голод, холод, слякоть и многое другое. Наш лагерь расположили в семи верстах от города, в долине “Роз и смерти”, так называли ее англичане, которые не выносили лихорадки, укусов змей и скорпионов, которых здесь было множество».

Вот еще одно свидетельство очевидца:

«Странную картину представлял Константинополь в эти дни; он точно был завоеван русскими, наводнившими улицы города. Большинство беженцев было бездомно, ходили в поисках заработка, продавали на рынках и на улицах те немногие крохи своего имущества, которые им удалось вывезти с родины, валялись по ночам на папертях мечетей, ночевали в банях. Около русского посольства ежедневно стояли огромные толпы русских, продававших свои пожитки и русские деньги, ничего не стоившие в то время. Двор посольства и все находившиеся в зданиях посольства учреждения были переполнены русскими беженцами…».

В результате двух революций и Гражданской войны за границей оказалось минимум два миллиона человек, которых разметало по всей Европе. Огромная русская эмиграция поделилась на тех, кто пытался продолжать войну против большевиков, на тех, кто решил с ними примириться, и на тех, кто просто влачил тяжкое существование далеко от России.

Военная эмиграция составила примерно десять процентов покинувших Россию — около 250 тысяч человек. Пока войска располагались в Турции, Белая армия еще существовала и подчинялась генералу Врангелю. Потом, когда все сняли погоны и пытались устроиться на чужбине, войсковые формирования сохранялись лишь формально и больше походили на клубы ветеранов.