Апокалипсис – книга надежды. Курс 12 уроков - Вероника Александровна Андросова

народы» (Откр 14:8). Примечательно, что о Вавилоне еще ни разу не упоминалось, но мы уже слышим известия о его падении, а также узнаем о совершаемых им обольщениях народов. Здесь мы можем увидеть авторский замысел: когда настанет черед подробного повествования о Вавилоне в Откр 17–18, читатели уже заранее будут знать его ключевую характеристику, и смогут воспринять историю города в контексте изреченного божественного определения.

Предвосхищение образа суда

Конец видения Откр 14 предвосхищает последующие сцены суда (Откр 16; 18; 19–20). После упоминания о жатве идет речь о винограде, и возникший перед нашим мысленным взором золотистый цвет пшеницы сменяется бордовым цветом винограда. Иоанн видит, как виноград срезан серпом и брошен в давильню/«точило» – деревянную емкость, в которой ягоды давили ногами, чтобы из них вышел сок. Топтание винограда в отличие от жатвы содержит здесь отрицательные смысловые оттенки: автор раскрывает его метафорическое значение как «великое точило гнева Божия». Видение Откр 14 завершается тревожной картиной: «И истоптаны ягоды в точиле за городом, и потекла кровь из точила даже до узд конских, на тысячу шестьсот стадий» (Откр 14:20). Что за кровь имеется в виду? И что означает неоднократно звучащее в Откр 14–16 словосочетание «гнев Божий»? Об этих серьезных вопросах мы подробнее поговорим в следующем уроке 10.

Тема 2. Цикл семи чаш гнева Божия, Армагеддон (Откр 15–16)

Откр 15 – молитвы на небе и подготовка к эсхатологическому свершению

Откр 15 – самая краткая глава Апокалипсиса (8 стихов), в ней взор Иоанна опять возвращается к небесному престолу/трону. В небесной сфере звучит торжественная и светлая «новая песнь», подобная песни Моисея, – конечно же, делается аллюзия на мотивы Исхода. Бог Вседержитель прославлен Своим творением, и Его владычество расширяется все стремительнее и неудержимее: «…все народы придут и поклонятся пред Тобою, ибо открылись суды Твои». Обычно сцены у небесного престола дышат покоем, но теперь присутствует бóльшая динамика и решительность – стеклянное кристальное море смешано с огнем (Откр 15:2). Явлено «иное знамение на небе, великое и чудное» – «храм скинии свидетельства на небе» отворился, и из него вышли семь ангелов в чистой и светлой льняной одежде, опоясанные золотыми поясами. Одно из четырех животных дало семи ангелам золотые «чаши гнева Божия». Ангелы принимают их – они готовы…

Откр 16 – общая композиция цикла семи чаш

Иоанн видит последний ряд семи элементов – «семь чаш», изливаемых ангелами на землю, и этот седмеричный цикл объявлен завершающим (Откр 15:1). Глава Откр 16 содержит описание всей серии чаш целиком – получается, что повествование о семи чашах существенно короче, чем о печатях (Откр 6:1–8:1) и о трубах (Откр 8:2–11:19). Также, в отличие от циклов печатей и труб, цикл чаш не имеет приостановки: седьмой элемент цикла чаш сразу следует за шестым без промежуточного видения.

Схема цикла семи чаш

Мы видим много соответствий циклу семи труб. Разбирая в уроке 7 духовный смысл семи труб, мы уже давали общее толкование образности семи чаш, поэтому здесь мы уже не будем останавливаться на их подробном разборе.

Временнóе соотношение циклов семи печатей, семи труб и семи чаш: параллельность или рекапитуляция

Отметим здесь, что соотношение седмеричных циклов между собой является одним из «вечных» вопросов толкования Апокалипсиса – наличие сходств и различий между ними побуждали комментаторов предлагать разные схемы структуры Апокалипсиса, и «консенсус» по этому вопросу кажется недостижимым.

Прежде всего, существует «линейный» взгляд, предполагающий хронологическую и смысловую последовательность между циклами:

Однако ярко выраженное смысловое сходство побудило выдвинуть мнение, что все седмеричные циклы хронологически параллельны друг другу – эта точка зрения была предложена уже первым комментатором Апокалипсиса, святителем Викторином Петавийским. Святой Викторин утверждал, что и трубы, и чаши говорят о том же суде Божием, но используют различающуюся образность. Эта вторая точка зрения называется «рекапитуляция» (повторение); среди ее сторонников можно назвать отечественного исследователя В. Четыркина.

Есть и третья точка зрения, которой удается объединить первые две, – в заключительном элементе цикла печатей заключен весь цикл семи труб (как в матрешке), и соответственно в седьмой трубе заключен весь цикл печатей[355].

В настоящей книге у нас нет возможности провести детальный анализ многоплановой темы линейности и рекапитуляции в Апокалипсисе. Однако, не касаясь хронологического плана, мы можем отметить, что по сравнению с циклом семи труб в цикле семи чаш несомненно присутствует определенная смысловая динамика.

Смысловые акценты цикла семи чаш

Приведем отдельные важные аспекты смысловой динамики повествования:

В излитии чаш, как и в трубах, совершается суд над плененными злом людьми, однако они теперь названы не «живущие на земле», а «поклоняющиеся зверю». То есть открывается источник слияния этих людей со злом – через их преклонение пред зверем дракон получает к ним доступ. Они испытывают острые духовные мучения, но не понимают, что их подлинным источником является дракон/сатана. Люди страдают от жгучего солнца и охватывающего их духовного мрака: «Пятый Ангел вылил чашу свою на престол зверя: и сделалось царство его мрачно, и они кусали языки свои от страдания, и хулили Бога небесного от страданий своих и язв своих; и не раскаялись в делах своих» (Откр 16:10–11). Клеветник как бы заставляет их видеть реальность через кривое зеркало, и они считают Бога причиной своих мучений и произносят богохульства.

В отличие от циклов семи чаш и семи труб, последовательно затрагивающих «одну четверть» или «одну треть» обитаемого мира, в чашах не указаны ограничения. В этой связи прослеживается интересная смысловая двойственность. С одной стороны, многие комментаторы считают, что это означает, что теперь весь мир охвачен воздействием «казней» (к примеру, в Откр 16:3 сказано, что «все одушевленное умерло в море»). С другой стороны, было высказано толкование, что масштаб, наоборот, сужается – казни избирательно затрагивают именно служителей зверя, совершающих зло.

Вторая точка зрения заслуживает внимания: она согласуется с целым рядом элементов повествования Откр 16. Когда после излития третьей чаши воды обращаются в кровь, голос с неба говорит: «И услышал я Ангела вод, который говорил: праведен Ты, Господи, Который еси и был, и свят, потому что так судил; за то, что они пролили кровь святых и пророков, Ты дал им пить кровь: они достойны того» (Откр 16:5–6). То есть смысл совершающегося не в разрушениях природы как таковой, но в выявлении и искоренении зла в людях, связанных со зверем. В сказаниях о древнегреческих богах на людей