Другая история. Сексуально-гендерное диссидентство в революционной России - Дэн Хили

и развила неотрадиционалистский миф о «чистоте» России, зажатой между больным Западом и развращенным Востоком.

Приложение

Сколько всего жертв закона против мужеложства?[1014]

Оценка числа мужчин, осужденных в СССР по закону о мужеложстве 1934 года, доходит до отметки в 250 тысяч[1015]. Организаторы недавней кампании против гомофобии в Российской Федерации называли цифру в примерно 60 тысяч судебных приговоров за 59 лет действия закона. Эта оценка основана на данных из советологических источников о том, что в период с конца 1960-х и вплоть до 1970-х годов ежегодно осуждалось около тысячи мужчин; однако весьма спорным образом эта же цифра «задним числом» приписывается и более ранним десятилетиям. Также предпринимались объяснимые попытки (в которых, впрочем, игнорировались исторические различия) сопоставить количество мужчин, получивших приговор за мужеложство в Советском Союзе, с общим числом жертв, отправленных в концентрационные лагеря за мужскую гомосексуальность в фашистской Германии[1016]. Нил Маккенна был прав, заявив, что мы, возможно, так никогда и не узнаем, сколько мужчин пострадали из-за этого закона. Первая, и наиболее серьезная, проблема при попытке подсчитать жертвы объясняется полным отсутствием данных о применении этого закона Комитетом госбезопасности. Насколько мне известно, ни один иностранный или российский академик, ни коммунистическая организация, ни одна политическая партия или политик не обращались к сменившей КГБ структуре с просьбой получить доступ к данным, которые, возможно, у них есть, проливающим свет на историю арестов гомосексуалов советским Комитетом госбезопасности, а также их судьбу и жизнь в подконтрольных этой структуре лагерях. (Аналогичным образом ничего не известно о попытках получить более полные исторические объяснения из Архива Президента Российской Федерации или Архива Министерства внутренних дел). Табу на исследование этой темы по-прежнему остается в силе, а награда за инициирование такого запроса может показаться скромной, если сопоставить ее с возможными нежелательными последствиями. Более того, из той строго дозированной информации, что была предана огласке в 1993 году с целью оправдать тогдашнюю декриминализацию мужеложства, мы можем предположить, что русские официальные лица также полагают, что они мало что выиграют с политической точки зрения от предоставления более подробной информации.

В нынешней российской ситуации вряд ли удастся добыть документальное подтверждение о якобы «нескольких тысячах» мужчин-гомосексуалов, заключенных в тюрьмы по этому обвинению органами госбезопасности[1017]. Второй поток осуждений, зарегистрированный рядовой милицией и судами, оставил лишь обрывочные и нечеткие следы в архивных хранилищах, доступных для исследователей. Эти данные представлены в нижеприведенных таблицах. В табл. 1 предпринята попытка свести воедино данные за период с 1934 по 1950 год. Эти обрывки информации позволяют предположить, что правительственные чиновники всё же вели некий учет приговоров за мужеложство, но эти дела имели статус особой секретности, особенно учитывая тот факт, что те же статистические органы собирали и публиковали аналогичные данные для внутреннего пользования по контрреволюционным преступлениям и другим половым преступлениям, процессы над которыми проходили в обычных судах. В таблицах осуждений по интересующей нас статье Уголовного кодекса соответствующие столбцы подчас оставались незаполненными. Если приговор вступал в силу, судебные органы тоже не стремились давать официальные разъяснения. Крайнее нежелание включать такую информацию даже в служебные документы, вероятно, свидетельствует о том, что главной задачей органов госбезопасности было применение закона о мужеложстве в сталинскую эпоху; мы не знаем, сколько точно мужчин было арестовано за это преступление. В период между 1951 и 1961 годами статистические данные по данному вопросу отсутствуют. Если предположение, что главной задачей органов госбезопасности было применение закона на практике, верно, то отсутствие данных за этот период может означать, что в это время эта обязанность перешла из ведения госбезопасности к рядовой милиции.

Цифры, приведенные в табл. 1 за 1930-е – 1940-е гг. позволяют предположить, что в это время в рамках обычной системы правосудия число осужденных за добровольное и насильственное мужеложство было значительно меньше, чем в 1960-е годы и более поздний период (табл. 2 и 3). Поэтому опасно механически экстраполировать данные из поздней советской действительности на более раннее время. Материал, представленный в данном исследовании, дает достаточные основания утверждать, что в первые двадцать семь лет действия закона против мужеложства было осуждено меньше мужчин (по крайней мере обычной судебной системой), чем в последующие десятилетия. Имеются данные о нескольких делах, слушавшихся в Московском городском суде, этой весьма показательной столичной инстанции, где было резонно ожидать их большего числа. Мы также знаем, что знаковые фигуры, чья гомосексуальная ориентация не являлась тайной для властей в 1930-е годы (такие, как Н. А. Клюев и Ю. И. Юр-кун), были осуждены органами госбезопасности не по статье против мужеложства, а за контрреволюционную деятельность. Эта практика, вероятно, приводила к снижению официальных показателей. Похоже, что в рамках обычной судебной системы закон был направлен против мужской гомосексуальной субкультуры и решал задачу социальной чистки города, нежели использовался для подавления антисоветского инакомыслия. Со временем необходимость социальной чистки отошла, по-видимому, на второй план. Последние годы сталинского руководства были отмечены слабым интересом милиции к представителям гомосексуальной субкультуры. Только шесть москвичей и девять ленинградцев оказались среди ста тридцати граждан РСФСР, осужденных в 1950 году за мужеложство[1018]. Число обвинительных приговоров за этот год весьма низко по сравнению с 464 осужденными русскими в 1961 году – первому из последующих лет, статистика по которому доступна.

Данные за 1961–1980 годы говорят, что на исходе 1960-х годов число приговоров за добровольное и насильственное мужеложство быстро росло и затем достигло некоторого постоянного уровня. По-видимому, методы, использовавшиеся милицией, претерпели изменения (рейды на известные органам территории субкультуры, засады и стандартное обращение к судебной экспертизе). Статистика ничего не говорит о соотношении приговоров за добровольное мужеложство с приговорами за насильственное мужеложство или же за отношения совершеннолетнего мужчины с несовершеннолетними подростками. Так же неизвестно, как эти данные менялись по времени. Мы также мало знаем о числе граждан, подозревавшихся милицией в мужеложстве, но не осужденных. Многих мужчин допрашивали по подозрению в гомосексуальных отношениях, некоторым было предъявлено обвинение, но они не предстали перед судом, либо предстали, но не были приговорены, на что справедливо обращает наше внимание Дэниель Шлутер[1019]. Статистика по началу 1980-х годов в архивах отсутствует и, насколько мне известно, нигде не публиковалась. Общее число осужденных за всё время действия статьи против мужеложства (1934–1993 годы) колеблется в пределах 25 688–26 076 человек, однако это лишь предварительные данные. Нет сведений за двадцать два года из этого периода, к тому же большая часть данных за два первых десятилетия отрывочна и противоречива. Статистика органов госбезопасности абсолютно недоступна. Граждане России, желающие расцвета демократии в своей стране, заслуживают более полных данных об этой странице в истории сталинистских репрессий.

*