Змеиный зуб - Фэй Келлерман

— Очень немногим. — Декер сокрушенно поднял брови. — Нами установлено, что Жанин в течение последних шести-семи месяцев регулярно играла в теннис с одним семнадцатилетним парнем.

— И?

— Вот практически и все.

— Ты считаешь, что ее партнер по теннису имеет какое-то отношение к побоищу в ресторане?

— Возможно.

— Но почему ты так думаешь? Только потому, что он играл в теннис с Жанин?

— Да.

— Благодари Бога за то, что он наделил тебя даром провидца, — пожала плечами Рина.

Декер улыбнулся.

— Значит, по-твоему, Жанин уговорила этого парня убить... — Рина прищурилась. — Кого, как тебе кажется, он убил?

— Харлана Манца.

— А откуда Жанин могла узнать, что Харлан собирается перестрелять посетителей ресторана?

— На этот счет есть две теории, — принялся объяснять Декер. — Либо Харлан тоже находился под влиянием Жанин, и потому она знала, что он вот-вот сорвется и выкинет что-нибудь подобное, либо все было специально подготовлено и организовано таким образом, чтобы трагедия в ресторане выглядела как... как дело рук сумасшедшего, которому все равно было, в кого стрелять. Судя по всему, Жанин решила нанять двух человек, Манца и еще кого-то, а потом договорилась со вторым киллером, чтобы он убрал Харлана... В результате все действительно стало выглядеть так, будто с посетителями ресторана расправился псих-одиночка.

— По-моему, все это звучит не очень убедительно. Слишком много натяжек

— Нет, до натяжек я еще не дошел. По крайней мере, та часть моей теории, которую я тебе только что изложил, подкрепляется уликами, указывающими на то, что стрелял не один человек.

— Ну ладно.

— А вот когда мы попытались установить, кто был вторым стрелком, нам и в самом деле пришлось довольствоваться сплошными натяжками. Мы вышли на партнера Жанин по теннису. Его зовут Шон Амос — этакий сопливый юнец, буквально набитый деньгами. Уэбстер считает, что он не мог быть вторым убийцей — дескать, у парня духу бы не хватило нажать на курок. В итоге мы стали склоняться к тому, что Шон, возможно, нанял второго убийцу.

— С разрешения Жанин или без него?

— Не знаю.

— И кого, ты думаешь, он мог нанять?

— Есть один парнишка в Уэстбриджском подготовительном колледже...

— Шон тоже там учится?

— Да. А ты что, знаешь этот колледж?

— Приходилось о нем слышать. Там в основном учатся будущие студенты университетов Большой восьмерки. Что-то вроде питомника для разведения потенциальных членов Гринвэйлского клуба.

— Ты все правильно поняла. — Декер глотнул чая. — В колледже учится один старшекурсник по имени Иоахим Раш. Он стипендиат... такой одинокий, замкнутый малый. Парень увлекается скрэбблом.

— Ну и что? Я тоже люблю скрэббл.

— Нет, Рина, он настоящий фанат этой игры. Постоянно участвует в турнирах по скрэбблу.

— И все же это вполне безобидное увлечение.

— Дело не в том, что он обожает скрэббл. Дело в том, что этот самый Иоахим Раш и Шон Амос заключили между собой какую-то сделку. Мартинес видел, как Шон передал Иоахиму конверт.

— А вот это уже интересно!

— Да, действительно. Мы как раз пытались выяснить, не мог ли Иоахим Раш оказаться тем самым вторым убийцей, когда Стрэпп нам все перекрыл.

— Бравый капитан, как всегда, не дремлет. — Рина вздохнула. — Мне очень жаль.

Декер засмеялся.

— Может, оно и к лучшему. Тоже мне, занятие для сотрудников отдела убийств — ходить инкогнито на соревнования по скрэбблу и следить за каким-то парнишкой по прозвищу Кибер.

— Да, наверное, — улыбнулась Рина. — Но зато ты и твои ребята могли бы здорово обогатить свой словарный запас.

Лежа в темноте комнаты, Сэмми смотрел в потолок и слушал доносящийся с улицы концерт пересмешника. Птица не умолкала ни на секунду — выводила замысловатые трели, чирикала, издавала тоненькое попискивание, каркала, словно ворона. В этих звуках было что-то удивительно приятное, убаюкивающее, словно сама природа пела Сэмюэлю свою колыбельную.

Он отчетливо слышал весь разговор родителей, которые то умолкали, то снова начинали спорить. Не то чтобы он сознательно подслушивал — просто, хотя отец и хвастался размерами их нынешнего жилища, участок и вправду был большой, а вот дом — совсем маленький.

Раньше Сэмюэль очень нервничал, когда родители спорили, но теперь он чувствовал, что совершенно спокоен, и невольно удивлялся такой перемене в себе. Вероятно, думал Сэмми, это как-то связано с тем, что он получил водительские права.

Постепенно мысли его незаметно перекинулись на Иоахима Раша, фаната игры в скрэббл. Наверное, он похож на Ерми Коэна, подумал Сэмюэль. Как-то раз Сэмми вместе с Ерми, своим приятелем, принял участие в турнире по скрэбблу и выступил совсем неплохо, хотя призового места и не занял. Что, если попробовать еще раз? На соревнованиях он сможет встретиться с этим самым Иоахимом... Но для чего? Как для чего, ответил сам себе Сэмми, а что, если отец прав и этот парень по кличке Кибер в самом деле убийца?

Как же тяжело, когда тебе не с кем поделиться своими мыслями и ты не можешь воплотить их в жизнь, думал Сэмюэль. Матери рассказывать нельзя — во всяком случае, пока. А уж Питеру — тем более, да он бы и не осмелился, прекрасно понимая, что Питер наверняка не одобрил бы его затею. Сэмми любил Питера, но иногда испытывал трудности в общении с ним.

Отец был совсем другим. Воспоминания о нем постепенно стирались из памяти, оставались лишь самые яркие — те, которые всплывали в мозгу так часто, что превратились в некое подобие легенд.

Отец...

Переезд означал окончательный отрыв от ешивы, ставшей для Сэмюэля символом его детства.

Что ж, детство кончилось, подумал он и почувствовал, как от этой мысли к горлу подступает горький комок.

Пытаясь отогнать нахлынувшую на него щемящую тоску, Сэмми приказал себе думать о чем-нибудь другом, более конкретном, — например, об Иоахиме Раше. Это проще.

В самом деле, кому будет плохо оттого, что он примет участие в турнире по скрэбблу? Правда, Сэмми не хотелось делать это одному. Прежде чем что-либо предпринимать, ему необходимо было хоть с кем-то обсудить свои планы. В то же время он опасался впутывать в это младшего брата.

Может, все-таки поговорить с мамой? Нет, не стоит. Сэмми чувствовал, что, поделившись своими замыслами с матерью, но при этом ничего не сказав Питеру, он поставит мать в неловкое положение. Ему совсем не хотелось, чтобы из-за него между Питером и матерью возникла ссора.

Итак, мама исключалась. Тогда кто? Кто еще мог понять и одобрить его план?

Лежа в постели, Сэмюэль, убаюкиваемый голосами ночных птиц, в полудреме еще некоторое время размышлял об этом. Внезапно его осенило, и он, чуть не подпрыгнув от радости, широко распахнул глаза.