Коричневый меч - Иар Эльтеррус

«Ты настолько погрузилась в свои иллюзии, настолько стремилась к ним, что напрочь отметала реальность. Ты на подсознании рвалась к этому, убирая с пути все преграды. И ночью, когда смерть Тюка заглянула тебе в сердце, ты попросту прогнала ее. Обрати ты на нее внимание – и полет пришлось бы отложить, а этого ой как не хотелось. Так?»

«Я не специально…» – у меня не хватало духу признаться самой себе, что я смалодушничала.

«Никто и не говорит, что специально, это банальная халатность. Желание вывести на первый план личный интерес».

«Феликс, убей меня. Я не имею права называться Коричневой Леди, не имею права распоряжаться судьбами людей. Я мерзкая и подлая дрянь! И должна умереть!»

«Да? А еще что придумаешь? Нет уж – неси свой крест до конца. То, что случилось, будет тебе уроком, жестоким уроком. Умереть легче всего, сложнее пройти через испытание и сделать правильные выводы. Измениться самой и научиться расставлять точки над „i“. Так что – живи, Нина, страдай, плачь, борись, но живи».

«Но ты же сам сказал, что лететь надо срочно…»

«Сказал, но тем не менее я тоже совершил подлый поступок, и еще понесу за это наказание».

Если Меч думал, что после разговора мне станет чуточку легче, то он ошибался. Ненависть к самой себе въедалась в душу, словно плесень. Было настолько тошно, что хотелось просто удавиться…

Челнок находился под контролем искина, и мне ничего не оставалось, как сидеть и оплакивать Дара и Тюка. Дня два или три прошли в боли и скорби. Есть не хотелось совсем, только пить иногда. Меч позволил мне расслабиться и не дергал нравоучениями. Душа превратилась в серый, мерзкий сгусток, вызывающий адскую боль и нестерпимое желание уснуть навсегда. Тот, кто терял близких и любимых, меня поймет.

На шестой день полета Феликс решил, что я достаточно настрадалась и пора бы уже брать себя в руки. До Регнала осталось совсем немного, и меня надо выводить из амебообразного состояния. Хоть и с трудом, но Меч это сделал. Подобрав правильные слова, Феликс заставил понять, что жизнь продолжается. Я вернулась в реальность…

«До зоны контроля день полета, – сообщил Феликс. – Ты подумала, что будешь говорить драконе, когда она выйдет на связь?»

«Правду. Я не собираюсь лгать и изворачиваться. Захочет убить – пусть».

В ответ Меч вздохнул. На панели постоянно мигала какая-то лампочка, но я не решалась до нее дотрагиваться. Кто его знает, для чего она тут и зачем все время призывно попискивает.

На следующий день челнок вошел в зону пограничного контроля Регнала. С космической погранбазы пришел запрос данных. Искин ответил, как полагается. Меня пропустили, решив, что в челноке летит Дар. Через несколько минут вспыхнул экран, и я увидела Ши’А – Мать Драконов. Естественно, что она давно уже почувствовала мое приближение, еще задолго до подлета челнока к Регналу. Просто я не включала видеосвязь.

– Где Дар? – прорычала дракона, сверля меня ненавидящим взглядом.

– Убит…

– Что?! Ты, ничтожество, убила Дара и осмелилась прилететь сюда? Искин, – обратилась дракона к бортовому компьютеру челнока, – включить самоуничтожение.

– Ти’Рей, Уэн’Ши, Кор, малышка Ла’Рей и Ни’Ра, – только и сказала я.

– Подтвердите команду, – потребовал искин.

Дракона смотрела на меня, открыв пасть, и не могла произнести ни звука.

– Мы любим тебя, мамочка, и всегда будем любить, – пропела я строчку из песни дракончиков.

– Искин, – сдавленным голосом произнесла Ши’А, – отмена команды.

Нельзя сказать, чтобы я с облегчением выдохнула, по большому счету в тот момент мне было все равно. Но какая-то часть души успокоилась. Значит, дракона дает мне шанс, значит, не все потеряно.

– Откуда ты знаешь их имена? – глядя на меня в упор, спросила Мать Драконов.

– При встрече расскажу.

– Сажай челнок. Поговорим.

«Лихо у тебя получилось, – подал голос Меч. – Спокойно, без истерик. Молодец».

Дракона ждала меня на взлетно-посадочной площадке. Она запретила кому-либо подходить к челноку и выжидала, пока я выберусь сама и подойду к ней.

– Приветствую тебя, Мать Драконов.

Вежливое приветствие не нашло ответа.

– Говори, – хвост драконы заметно подрагивал.

– Я – Найяр, Коричневая Леди. Хочешь убить – убей. Мне все равно.

«Ты с ума сошла! – закричал Феликс. – Ши’А, лапочка, не слушай эту полоумную девку!»

«Заткнись, предатель! – прошипела дракона. – Тебя-то слышать хочется в самую последнюю очередь».

– Откуда тебе известны имена моих детей? – настаивала она.

– Мы встречались с ними в моих снах, – спокойно ответила я.

– Врешь!

– Тогда откуда я знаю песню дракончиков?

Не дожидаясь ответа, закрыв глаза, я спела песенку от начала и до конца. Мне казалось, что дракончики подпевают откуда-то издалека. Но только казалось. Открыв глаза, я посмотрела на дракону. Словно каменное изваяние, она застыла на месте, даже хвостом перестала дергать. Я не сомневалась – дракона знает эту песню, слышала ее.

– Это песня моих детей, – с трудом произнесла Мать Драконов.

– Знаю. Они меня и научили.

– Зачем ты здесь? Где Дар?

– Погиб, я уже говорила. Расскажу потом, сейчас мое сердце не в состоянии вынести эту пытку.

– Ты любила его?

– Ошибаешься, Великая. Люблю.

Во взгляде драконы промелькнула искра понимания и сочувствия.

– Ты в курсе, что заклятие с твоих детей можно снять? И я это в состоянии сделать.

«Верь ей, Ши’А, – подал голос Меч. – Она говорит дело. Мы для того и проделали весь путь, чтобы расколдовать дракончиков».

Смерив меня долгим изучающим взглядом, дракона кивнула себе на спину:

– Садись, полетим.

Вот так – чисто по-драконьи – сразу к делу. Держась за костяные наросты, я прижималась к спине Ши’А. Ветер свистел в ушах. Мы летели недолго и вскоре опустились на горное плато.

Я узнала это место. В груди заныло. Именно сюда в снах приводили меня дракончики, именно тут мы непринужденно болтали. Пять камней, расположенных по кругу… Догадаться, что это за камни, особого труда не составило. Подходя по очереди к каждому из них, я дотрагивалась ладонью до шероховатой поверхности камней и безошибочно называла имена. Ла’Рей и Ни’Ра, Кор, Ти’Рей, Уэн’Ши. Мать Драконов молча наблюдала за мной. В ее глазах стояли слезы. Я не эмпат, но даже мне в полной мере передавалась боль Ши’А.

И вдруг камни запели. Пять детских голосов дарили песню любви своей матери. Я подхватила, дракона даже не пыталась меня остановить. Да, это была ее песня, песня ее детей, но Ши’А позволила Коричневой Леди петь.