Обитель Апельсинового Дерева - Саманта Шеннон

Золотая императрица снова взялась за трубку.

– Я спросила бы твое имя, если бы заметила в тебе наличие хребта, – бросила она. – А так мы будем звать тебя Морской Луной.

Пираты у дверей разразились хохотом. Никлайс скривился. Морская луна – так сейкинцы назвали медузу. Бесхребетная мякоть, живущая милостью течений.

– Ты назвался анатомом, – обратилась к Никлайсу переводчица, то и дело прерываясь, чтобы выслушать капитана. – Мне как раз нужен корабельный врач. Прошлая вообразила себя искусной отравительницей. Хотела сквитаться за разорение кучи мусора, которую называла своей деревней, подкинула мне в вино золотого шелковичного червя. – Золотая императрица снова затянулась из трубки и выдохнула завиток дыма. – Она убедилась, что морская вода убивает не хуже яда.

Никлайс сглотнул.

– Я не разбрасываюсь тем, что может пригодиться. Докажи свое умение, – сказала ему императрица, – тогда, может статься, и поговорим.

– Спасибо тебе! – Его голос треснул. – Спасибо, вседостойная. За милость.

– Это не из милости, Морская Луна. Это для дела. – Она свободно откинулась в кресле и заговорила снова. – Помни о верности, – перевела лазийка. – Второго шанса во флоте Тигрового Глаза не дают.

– Я понимаю. – Никлайс набрался храбрости. – Вседостойная Золотая императрица, смею ли задать еще вопрос? – (Она взглянула на него.) – Где теперь дракон, захваченный на берегу?

– В трюме, – услышал он переводчицу. – Пьян огненной тучей. Но ненадолго. – Она резанула его взглядом. – Мы скоро еще побеседуем, Морская Луна. А пока тебя ждет первый пациент.

После официального объявления, что королева Сабран носит дитя, инисцы забыли о трауре и вывалили на улицы праздновать. Князь Обрехт умер, но, оставив им наследницу, выкупил защиту от Безымянного еще одному поколению.

По обычаю, королева должна была задержаться в Вересковом дворце на полгода, но никто не роптал, когда Сабран приказала двору до конца беременности вернуться в Аскалонский дворец. В зимней резиденции даже коридоры были забиты воспоминаниями о принце-консорте, и все понимали, что Сабран нужно переменить атмосферу.

Ей сшили новые платья для изменившейся фигуры. Впервые за десятки лет проветрили родильные покои. По дворцу бабочками порхали веселые голоса. Придворные за каждой трапезой подымали чаши за королеву. Смех звенел светло и громко, как колокольчики.

Никто не замечал того, что видели дамы опочивальни. Как ее день и ночь терзает тошнота. Как беспощадно наступает слабость. Как она лежит ночами без сна, растревоженная переменами в своем теле.

Наступало, как наедине сказала приближенным дамам Розлайн, самое опасное время беременности. Сабран нельзя было напрягаться. Ни охот, ни быстрой ходьбы, ни грустных мыслей. Придворные все должны были постараться, чтобы она была спокойна и в хорошем расположении духа.

Жизнь ребенка считалась важнее жизни матери, поскольку женщины дома Беретнет никогда не беременели второй раз. Неудивительно, что Сабран замкнулась в себе. На ложе роженицы ее не защищала божественная власть, а это ложе с каждым днем становилось ближе.

Ей не приходилось напоминать о грозящей опасности, однако герцоги Духа считали нужным твердить о ней каждый день.

– Необходимо определить образ действий. Искалин в любой день может начать вторжение, – сказала ей однажды утром Игрейн Венц. – После визита Фиридела нашу береговую оборону усилили, как ты приказала, но этого мало. Нам сообщили, что плотский король строит в бухте Медузы новый флот. Около пятидесяти кораблей уже готовы.

Сабран после короткой паузы отозвалась:

– Флот вторжения.

Под глазами у нее полукругами лежали тени.

– Боюсь, что так, королева, – уже мягче проговорила Венц. – И так же считает твой кузен, адмирал.

Герцогиня Справедливости явилась к завтраку. Она стояла в луче солнечного света, в котором блестела брошь ее покровителя.

– Мы немедленно начнем переговоры с Хротом, – говорила она. – Волчьи плащи вселят страх в Сигосо. Чтобы укрепить надежды на помощь, мы, конечно, заявим, что королева приняла наконец давнее предложение вождя Аскрдала. Когда Раунус услышит…

– Я не приму предложения Аскрдала, – перебила Сабран. – Раунус – наш союзник в Добродетели и мой дальний родич. Посмотрим, сколько войск он предложит нам, прежде чем делать ему предложения.

Катриен потянула носом воздух. Сабран нечасто перебивала Игрейн Венц.

Ту слова королевы тоже как будто застали врасплох. Тем не менее она улыбнулась:

– Понимаю, это нелегко после недавней гибели принца Обрехта. Но ты ведь не забыла того, что я сказала тебе в день перед коронацией. Как меч нуждается в смазке, так верность – в укреплении уз. Лучше бы ты была Раунусу не дальней родственницей, а близкой и любимой. Тебе придется снова обвенчаться.

Сабран смотрела в окно:

– Не вижу нужды.

На сей раз Венц сжала челюсти. Взглядом указала на Катриен, потом на Эду.

– Королева, – рассудительным тоном сказала она, – пожалуй, этот разговор лучше продолжить наедине.

– Почему же, Игрейн? – ровно ответила Сабран.

– Это сложный дипломатический вопрос. – Выдержав из деликатности паузу, она обратилась к дамам: – Благородная Катриен, госпожа Дариан, я хотела бы остаться вдвоем с королевой Сабран.

Эда ответила реверансом и готова была выйти, как и Катриен, но Сабран их остановила:

– Нет, Эда, Катри, останьтесь здесь.

Помедлив, обе вернулись на прежние места. Сабран подтянулась в кресле и опустила ладони на подлокотники.

– Что бы ваша милость ни желала сказать об этом деле, – обратилась она к Венц, – это будет сказано при моих дамах. В этих покоях я не выкажу им недоверия.

Эда переглянулась с Катриен. Венц вновь выдавила улыбку.

– Что касается короля Раунуса, – продолжала она, – нам необходимо подтверждение, что его величество намерен защищать Инис. Я немедленно отправлю в Элдинг посланника Стербена, но его позиция в переговорах была бы сильнее, если бы он привез весть о вашем согласии.

Тут Сабран положила ладонь себе на живот.

– Игрейн, – тихо сказала она, – ты долго требовала от меня наследницы. Напоминала о моем долге. Ради него я не приму нового супруга и даже думать о нем не буду, пока ношу ребенка, чтобы тяготы сватовства не повредили моей дочери. – Ее взгляд стал пронзительным. – Предложите Раунусу что-нибудь другое. И поглядим, что он предложит в ответ.

Сильный ход. Вздумай Игрейн возражать, выказала бы пренебрежение к благополучию наследницы.

– Королева… – в ее голосе прорезалось разочарование, – мое дело – лишь советовать. Выбор и ответственность за него – на тебе.