Ночной дозор - Сара Уотерс

«Я умру», – подумала она. Вдруг захотелось к отцу. Если бы папа был здесь! Вив представила, как он входит и видит всю эту кровь... Она заплакала. Потом выпрямилась и откинула голову к стене; она плакала, но так слабо, что плач походил на пыхтенье от боли.

Вот так она сидела и всхлипывала, когда вернулся Реджи. С ним пришла старуха. Поверх ночной рубашки и халата бабка накинула пальто, надела шляпу и галоши. Видимо, сей наряд был всегда наготове для тревоги. От подъема по лестнице старуха тяжело дышала, разевая рот, в который забыла вставить зубы. Она достала платок, чтобы отереть лицо. Однако, увидев, в каком состоянии Вив, выронила его. Старуха прошла прямо к ней, потрогала лоб, потом раздвинула ей ноги и уставилась на месиво между ними.

Затем обернулась к Реджи.

– Господи боже мой! – прошамкала она беззубым ртом. – Ты о чем думал, парень? Какой там врач! Ей «скорая» нужна!

– «Скорая»? – перепугался Реджи. Теперь, когда пришла старуха, он держался поодаль. – А точно надо?

– Ты что, не слышал? Глянь на нее, краше в гроб кладут! Половину крови потеряла. Никакой тебе врач ее обратно не закачает. – Она снова пощупала лоб Вив. – Матерь божья... Давай! Чего стоишь-то? Пришлют, если успеешь до сирен. Скажи, чтоб поспешали. Мол, вопрос жизни и смерти.

Реджи выбежал из квартиры.

– Ну вот, – сказала старуха, стаскивая пальто. – А что, голубушка, разве обязательно сидеть тут, чтоб из тебя этак вот лилось? – Она положила на плечо Вив дрожащую руку. – Может, тебе лучше прилечь?

Вив покачала головой.

– Я останусь здесь.

– Ну ладно. Только давай тебя чуток приподымем и... Вот умница, все поняла.

В ванной висело единственное полотенце – молочно-белое, под цвет ковра. Вив не хотела им пользоваться. Но старуха тотчас сдернула его с поручня и свернула; затем помогла Вив приподняться, опустила крышку унитаза и положила на нее полотенце.

– Вот так, моя хорошая, – сказала она, усаживая Вив, – Вот и ладно. И давай-ка сымем с тебя эти замаранные штанишки, лады? – Старуха согнулась, приподнимая ноги Вив. – Вот так-то лучше. Чего ж хорошего, ежели муженек видит тебя со спущенными подштанниками? Ничего хорошего. А знаешь, когда я была в твоих летах, мы вообще не удосуживались их носить. Нам и юбок хватало, чтоб срам прикрыть. Такие были длинные большие юбки, ты не поверишь. Ну вот. Ничего. Скоро все утрясется, и ты у нас опять будешь прям королевой. Ох, какие у тебя волосики-то красивые, правда?..

Беззубо шамкая, старуха все болтала чепуху и, прислонив к себе Вив, гладила и похлопывала ее по голове жесткой ладошкой с тупорылыми пальцами. Однако было видно, что она тоже напугана.

– Все идет? – иногда спрашивала старуха, заглядывая на полотенце между ног Вив. – Ничего, у таких молодиц кровушки-то запас. Верно говорю?

Вив закрыла глаза. Слушая старухин говорок, она пыталась себя приструнить, сосредоточиться на кровотечении и усилием воли его притормозить, остановить, повернуть вспять. Страх вздымался и опадал огромными темными волнами. Порой на мгновенье казалось, что кровь больше не идет, и тогда охватывал почти покой, но в следующую секунду очередной выплеск между ног швырял обратно в панику. Еще пугало бешено галопирующее сердце, которое гнало кровь быстрее.

Она услышала, что Реджи вернулся.

– Вызвал? – окликнула старуха.

– Да, – ответил запыхавшийся Реджи. – Уже едут.

Бледный как смерть, он стоял в дверях ванной и грыз ногти, боясь войти при старухе. «Пусть бы он вошел и взял мою руку, – думала Вив. – Если б только он меня обнял...» Но Реджи лишь искал ее взгляд, беспомощно разводил руками и качал головой. «Прости, – беззвучно выговаривал он. – Прости». Потом отошел. Было слышно, как он закуривает. Загремели кольца шторы – значит, встал к окну спальни и смотрит на улицу.

Опять пошла кровь, боль внутри сжалась, точно кулак, обхвативший лезвие; Вив закрыла глаза и нырнула обратно в страх. Боль и паника, беспросветные и безвременные, воздействовали, как хлороформ мистера Имри, заставляя выпадать из удирающей реальности... Вив чувствовала жесткие старушечьи лапки, которые мелкими круговыми движениями растирали и растирали ее плечи и поясницу. Слышала возглас Реджи: «Приехали!», но не поняла его смысла. Она догадывалась, что это как-то связано с отдернутой оконной шторой. Когда через пару минут она открыла глаза и увидела униформу и каски бригады скорой помощи, то приняла этих людей, мужчину и парня, за бойцов противовоздушной обороны, которые пришли с нареканиями из-за нарушения светомаскировки.

Парень отчего-то засмеялся. Смех был горловой, но легкий, девчоночий.

– Мне нравится ваша тигровая шкура, – сказал он. – А не страшно ночью наткнуться? Вот уж, поди, страху не оберешься, когда спросонок наступишь. – Он оглядел полотенце, на котором сидела Вив, и смех угас, но лицо осталось мягким. Полотенце насквозь пропиталось алым. Парень потрогал лоб Вив и тихо сказал напарнику: – Совсем холодная.

– Не могла остановить... – промямлила Вив.

Мужчина присел на корточки. Засучил ей рукав, приладил манжету, быстро качнул резиновую грушу и, нахмурившись, взглянул на тонометр. Пощупал ее бедро и тоже посмотрел на полотенце. Вив было все равно.

– Сколько уже вот так продолжается? – спросил мужчина.

– Не знаю, – слабо ответила Вив. «Где Реджи? – подумала она, – Реджи знает». – Наверное, с час.

Мужчина кивнул.

– Судя по всему, вы потеряли очень много крови. Вам нужно в больницу, и как можно скорее. – Он говорил спокойно, умиротворяюще. Хотелось сдаться в его руки. Все еще сидя на корточках, он сноровисто убрал в сумку манжету и грушу. Потом взглянул на Вив и мягко спросил: – Как вас зовут?

– Пирс, – машинально ответила она. – Вивьен Пирс.

– Какой был срок беременности, миссис Пирс?

Теперь Вив сообразила, что натворила: сказала «Вивьен Пирс» вместо «Маргарет Харрисон». Взглядом она опять поискала Реджи. Мужчина коснулся ее колена.

– Сочувствую, – сказал он. – Ужасно не повезло. Теперь нужно позаботиться о вас. Сейчас мы с моей приятельницей мисс Кармайкл отнесем вас вниз.

Вив высматривала Реджи и не вникла в его слова. Она решила, что под «мисс Кармайкл» он подразумевает старуху. Но потом, услышав, как мужчина с парнем называют друг друга «Микки» и «Кей», она в смятении поняла, что это вовсе не мужчины, а коротко стриженные женщины... Все доверие к ним и ощущение надежной заботы улетучились. Вив затрясло. Решив, что она мерзнет, санитары укутали ее в одеяло. Потом, пристегнув ее к складному полотняному стулу, исхитрились вытащить из ванной, пронесли мимо тигриной шкуры, через гостиную, мимо бара и парижских картинок и стали спускать по неосвещенной лестнице. На каждом повороте Вив казалось, что она падает.

– Простите, – слабо повторяла она. – Простите меня.

Санитары шутливо бранили ее за то, что она беспокоится.