Белиал. Проклятая душа - Юлия Диппель

и окрыляла. Бел – моя погибель и мое спасение. Мой конец и мое начало.

– Обычно и не вызывает, – мягко произнес он. В его глазах светилось то же восхищение, что и в моих. Видимо, он чувствовал то же самое, что и я.

Это окончательно лишило меня дара речи. Если… это ненормально, то… тогда…

Бел бережно отвел прядь волос с моего лица. В его взгляде что-то мелькнуло, пока он смотрел на мою скулу. Там благодаря кулаку Януса пульсировала тупая боль.

– Ты не дала мне умереть, – пробормотал он.

Я почувствовала, как внутри просыпается стыд. Не сожаление, а стыд. Я проигнорировала последнее желание Бела так же, как и он в прошлом поступил со мной.

Никакой успех в этом мире не оправдывал такое решение.

– Да, не дала, – серьезно подтвердила я.

Улыбка Бела стала шире. На щеках появились ямочки, а в глазах – озорной блеск.

– То есть теперь мы квиты?

У меня дрогнули уголки рта.

– Не знаю, – откликнулась я, пожимая плечами. – Только если я снова засуну тебя в тот амулет и потеряю на две тысячи лет.

Теперь его улыбка превратилась в широкую ухмылку. Он собирался ответить, однако его прервал истошный крик.

– Ах ты грязное рабское отродье!

Из толпы сбитых с толку зрителей ко мне бросился Аполлон. Судя по всему, у него получилось вернуться в свою оболочку, и теперь он был решительно настроен проткнуть мне сердце кочергой.

– Ты убила моего дру…

Договорить он не успел. Воздух с шипением рассек ациам и попал прямиком в гортань Аполлона. Не прошло и мгновения, как он распался облаком жара и пепла.

Я в недоумении открыла рот. И не я одна. Все повернулись… к Ари.

– Что?! – рявкнула она и ответила на шокированные и осуждающие взгляды мрачным удовлетворением. – Этот парень помог испортить мою свадьбу. Если у кого-то есть возражения по этому поводу, можете вызвать меня на дуэль. У меня сейчас как раз подходящее настроение.

Белиал

Тот, кто не хочет чувствовать, должен слышать

Разумеется, никто не отважился выступить против Ари. Даже я, хотя слишком быстрая смерть Аполлона мне крайне не нравилась, и при других обстоятельствах даже разгневанная невеста-брахион не помешала бы мне прочитать ей маленькую лекцию о должной мере наказания.

Однако здесь и сейчас ничто, действительно ничто не заставило бы меня выпустить Кассию из объятий. Я даже создал вокруг нас небольшую отвалите-все зону, когда запаниковавшие подхалимы и доброжелатели кинулись целовать мне задницу, опасаясь моей мести. Недвусмысленный сигнал, и никто не осмеливался соваться ко мне в таком настроении.

Никто, кроме моей матери. Безразлично взмахнув рукой, она отмахнулась от моей силы и шагнула прямо в мою личную зону. Под мышкой Грия держала черный шар, в котором находилась ее арена. По выражению ее лица я понял, что она недовольна своей работой. А это значило, что шар скоро отправится в ближайший мусорный бак. Зато ее художественный интерес, похоже, привлекло кое-что другое. Она остановилась перед Кассией и пристально смотрела на нее. Не по-доброму, не с жалостью, а скорее как критик разглядывает скульптуру в музее.

– Храбрая… – наконец произнесла она тоном более стерильным, чем хирургические инструменты. – Это не удивляет меня в женщине, которой удалось очаровать моего сына. Я склонна с ним согласиться.

Да ладно?!

Это что, похвала? Намек на гордость? Кто эта женщина, и что она сделала с моей матерью?

– Думаю, я посвящу тебе картину, – объявила она и любезно сделала паузу для привычной благодарности, которая обычно за этим следовала.

Кассия ответила просто:

– Ага.

Только за это я бы женился на ней, не сходя с этого места. Но потрясенное лицо моей матери стало вишенкой на торте этого бесценного момента. К сожалению, я так и не узнал, что бы ответила на это Грия, потому что наш разговор прервала моя сестра.

– Спасение близко, братец. После всего, через что ты прошел, я просто не могу оставить тебя без поддержки перед лицом королевской кобры, – с ухмылкой сказала она мне вместо приветствия, после чего холодно кивнула упомянутой королевской кобре. – Привет, родительница. Как дела?

Я подавил стон. Как же я любил семейные встречи…

– Наша родительница только что сообщила Кассии, что она вдохновила ее на картину, – поведал я своей сестре.

– Ухх. – Весса скорчила такую гримасу, как будто кто-то только что ушиб мизинец о дверь.

Я согласно кивнул.

Грия нас игнорировала.

Ее интересовала только женщина в моих объятиях.

– Я назову эту картину «Поцелуй смертности».

Кассия хмыкнула:

– Как насчет «Вместо того, чтобы рисовать эту картину, я должна стать достойной матерью для своих детей»?

Мы с Вессой вытаращили глаза. Вот черт. При всем уважении к острому языку Кассии, Грия не кто-то там, а легко выходящая из себя старейшина со смертельными перепадами настроения. Но, к счастью, моя мать сегодня, кажется, пребывала в милостивом настроении. Не моргнув и глазом, она ответила:

– Такая картина уже есть. Она мне не нравится.

Затем она бросила на меня ледяной взгляд:

– Белиал.

И моей сестре тоже.

– Весса.

И наконец исчезла без единого звука. Осталось лишь облако навязчивого аромата розового сада.

Весса вздохнула:

– Ненавижу, когда она так делает.

– А ты, случайно, не хочешь к ней присоединиться? – абсолютно нелюбезно проворчал я.

– Не-а. Мне у тебя очень весело. – Она указала на рыжеволосую германку, которая вдруг встала на четвереньки и начала грести по полу голыми руками. Я в недоумении нахмурился. Что творила Грим? Честно говоря, я полагал, что манипуляции Януса с ее разумом нейтрализовало мое освобождение. Но, возможно, я был недостаточно внимателен?

– Что ты там делаешь? – спросила уже Кассия.

Грим подняла голову:

– Собираю пепел Януса.

Я наморщил лоб.

– Собираешься использовать его в каком-то заклинании?

– Почти! – захихикала она, снова сметая останки Януса. – За то, что этот попорылый залез ко мне в голову, я высыплю его в унитаз и написаю на него.

Весса разразилась хохотом.

– Серьезно, Бел?! Ты встроил ей родительский контроль?! Чем бедняжка провинилась, чтобы такое заслужить?

Пффф. И это из уст праймуса в одежде школьницы.

Кассия немного отстранилась и взглянула на меня сначала удивленно, а потом укоризненно.

– Ты правда?..

– Может быть, – угрюмо признал я.

– Это подло. Можешь, пожалуйста, это отменить?

Я вздохнул. Очень жаль, это была моя лучшая шалость, но как я мог снова не исполнить желание этих чудесных больших темно-синих глаз и женщины, которой они принадлежали, которой принадлежало мое сердце и которая спасла мне жизнь? Так что я проник в голову Грим и исправил то, что исправилось.

– Эй, Грим? – окликнул я ее затем. – Что ты думаешь