Брат, стреляй первым! - Владимир Колычев

Теперь можно было смело утверждать, что Нику вынесен смертный приговор без права обжалованья. Его приговорила братва…

Бермуд был доволен. Теперь есть кому ответить за смерть Хлопа и Джина…

Сход узаконил его полную победу. Завтра нужно будет собраться снова, но уже чисто организационные вопросы пробить. А сейчас можно расходиться. Все по своим делам.

Первыми из ресторана выходили Серый и Ляба. С ними еще два «быка». У них ответственное задание — забить жертвенную корову. А разве это не святое дело — замочить Ника?.. Для Бермуда — святое…

Бермуд собирался выпроводить еще пятерку пацанов, когда в зал влетел один «бык». Лица на нем нет, губы трясутся…

— Это… Короче… — залепетал он. — Ну…

Бермуд оттолкнул его и ринулся к выходу. За ним рванули и все остальные.

Серый и Ляба лежали на площадке перед входом в ресторан. Оба убиты. Еще один «бык» сидел на корточках и со сдавленным стоном кружил вокруг своей оси.

Серый получил пулю в лоб, у Лябы начисто отсутствовал правый глаз.

— Ну? — Бермуд посмотрел на уцелевшего «быка».

— Да это, мы выходили, а тут «тачка». Белая «девятка»… Или «восьмерка»… Короче, остановилась. И ряха такая показалась. Борода, короче… Кепка на глаза надвинута… И «ствол» в руке… Никто и опомниться не успел…

— Перестрелял мужик вас, как куропаток. И уехал. Так?

— Так…

— А почему ты не стрелял? — взорвался Бермуд.

— Так, это, на сход же без «стволов»…

И это правда. На частный и общий сход принято прибывать без «стволов». Но есть же охрана.

Бермуд повернул голову и увидел четырех мордоворотов. Они стояли в одной куче и виновато смотрели на него.

— Ну, вы мне за это ответите! — рыкнул на них Бермуд.

Он подскочил к самому ближнему и с размаху ударил его кулаком в нос. Хлынула кровянка.

— Да мы в «тачке» сидели… А тут это, «восьмерка»…

— Значит, «восьмерка»…

— Мы и врубиться не успели, как эти трое загнулись… Мужик профи, враз всех сделал…

— Я всех вас сейчас сделаю! — рычал Бермуд. — В одну дырку!.. Номера запомнили?

— Да нет, там все грязью замазано…

— Почему не догоняли?..

— Да и нам досталось. В колесо мужик пулю загнал…

— Лучше бы он вам в мозги ее загнал!..

— Ты бы, братуха, в кабачок зашел, — посоветовал Бермуду Черпак. — А то вернется Ник…

— Кто?! — вскинулся Бермуд. — Какой Ник?

— А у нас только один Ник…

Бермуд велел всем расфасоваться по машинам и перекочевать в другой ресторан. Здесь оставаться нельзя. В любой момент нагрянут менты.

Минут через двадцать в другом ресторане он давал установку:

— Короче, бросаем все. Переключаемся на Ника всей толпой… Кровь из носу, но найти этого урода…

И чтобы не откладывать дело в долгий ящик, Бермуд разбил всю команду на части. И каждой группе дал свою задачу. Он предусмотрел, казалось, все. При любом раскладе Ника должны были взять самое большее через три дня…

А саквояж стоял в ногах Бермуда. Не до бабок сейчас…

* * *

Два навороченных джипа «Чероки» въехали во двор почти одновременно. И остановились возле одного и того же подъезда. Только подъехали к нему с разных сторон. Из каждой машины вышли по четыре крепыша, явно не входящих в категорию номенклатурной элиты, для которой когда-то отгрохали этот дом.

Два бритых крепыша в кожанках и широких джинсах встали возле дверей. Остальные шестеро бесцеремонно вломились в подъезд, на входе в который сидела консьержка.

— Сделали бабку, — сообщил один крепыш другому. Тот стоял на входе в подъезд и лениво осматривал двор. Больше всего его интересовала белая «восьмерка».

Но такой нигде не было.

— А чо такое? Замочили?..

— Чо, дурень, в натуре? Она ж бабка, божий одуванчик… Баллончиком брызнули, и все дела…

— А не окочурится?

— Да хрен его знает…

— Эй, слушай, тут чо, типа, педики живут? К подъезду подходило что-то. Не мужчина. Не женщина. А именно что-то. Юбка по колено, туфли на коротком каблуке, кричащая куртка по пояс. Лицо явно мужского происхождения нещадно размалевано. Румяна на щеках, под глазами тени, губы накрашены. На голове парик.

Это чудо подходило к браткам.

— Куда прешь, педрила? — перегородил ему путь первый крепыш.

Оно остановилось. И полуженским-полумужским голосом пояснило:

— Прежде всего вы должны знать, что я не гомосексуалист. Я — трансвестит…

— Чего оно там несет? — у второго спросил первый крепыш.

— Да свистит он, типа, куда-то…

— Молодые люди, я очень спешу, вы должны меня пропустить, — не унималось оно.

— Куда пропустить? По кругу, что ли?..

— Я еще раз объясняю вам, я не гомосексуалист. И с мужчинами контактов не имею. Я транс-вес-тит…

— Вот, козел, снова звездит… — продолжали прикалываться братки.

Ни тот, ни другой даже не подумали сойти с места. Но между ними все же оставался проем, в который при желании можно было запросто прошмыгнуть.

— Я еще раз повторяю, я очень спешу! — категоричным тоном заявило оно.

И вдруг резко рвануло вперед. Братки опомнились, когда чудо оказалось за их спинами.

— А ну стой, педик недогребанный! — ринулся за трансвеститом первый браток.

— Держи тварь!

Чудо остановилось само. Возле столика, за которым мирно дремала усыпленная старушка.

— Ребята, вы очень некачественно выражаетесь! — манерно протянул трансвестит, разворачиваясь к браткам. — Вам кто-нибудь об этом говорил?

— А вот мы тебя…

Так и не узнало чудо, как с ним собирался поступить браток. Пистолет с глушителем появился в его руке как бы сам собой. Пуля попала крепышу в рот. Он захлебнулся болью, кровью и собственными мерзкими словами.

Второй тоже открыл рот — от удивления и страха. Но пуля прошла чуть выше, образовала отверстие в области переносицы.

Никита — а в этом странном наряде был он — не стал дожидаться, пока оба трупа аккуратно уложатся на пол. Он направился к лифту. Створки разомкнулись сразу с нажатием кнопки. Повезло.

Лифт остановился на пятом этаже. Никита спустился на четвертый этаж, на лестничной площадке там громоздились три крепыша в кожанках и с цепями.

— Мать, ты что, не понимаешь? — грохотал один. — Твоего сына убили. Здесь он лежит. Забрать надо…