Элрик из Мелнибонэ - Майкл Муркок

— Пока она остается ненайденным сокровищем, воры не прекратят ее поисков. В этом и состоит причина заточения Ва-радии в царстве Снов. Это и привело к ней наемников-кол-дунов. Поэтому они опоили и попытались похитить ее. Все зло происходит не от Жемчужины, а от того, чем она является в глазах злых людей.

— Ну и что же ты будешь делать? — спросил Элрик.— Обменяешь ее на рынке снов в следующий раз?

— Может быть, так я и сделаю. Но это не сможет обеспечить безопасность Варадии в будущем. Понимаешь?

— Пока Жемчужина остается легендой, всегда будут находиться люди, желающие ее отыскать, верно?

— Именно так, принц Элрик. Поэтому мы не будем уничтожать ее. По крайней мере, не здесь.

Элрику было все равно. Его так увлек сам сон, отыскание разных уровней реальности, существующих в царстве Снов, что он забыл о своей изначальной цели, о том, что его жизни и жизни Аная в Кварцхасаате грозит опасность.

Оуне напомнила ему:

— Помни, что в Кварцхасаате есть люди, которые являются врагами не только тебе, Элрик из Мелнибонэ. Они враги и этой девочки. Враги баурадимов. Твоя миссия еще не закончена. Она не будет закончена, даже когда мы вернемся в Бронзовый шатер.

— Тогда ты должна дать мне совет, госпожа Оуне,— сказал Элрик.— Ведь я новичок в этих краях.

— Я не могу дать тебе ясный совет.— Она отвела глаза, в которых Элрик увидел выражение застенчивости, может быть, даже боли.— Но я могу принять решение. Мы должны объявить о Жемчужине.

— Насколько я понимаю, Жемчужины не существовало, пока властители Кварцхасаата не выдумали ее, пока кто-то не узнал об этой легенде, пока не появились наемники-колдуны.

— Но теперь она существует,— сказала Оуне.— Госпожа Варадия, ты дашь мне Жемчужину?

— Охотно,— сказала Священная Дева. Она взбежала по оставшимся ступеням, сняла шар с постамента и бросила на пол — по залу разлетелись осколки матового стекла, смешавшись с костями и доспехами воина Жемчужины. Варадия подняла Жемчужину одной рукой, как ребенок поднимает с земли мячик. Она удовлетворенно перебросила Жемчужину несколько раз с руки на руку — теперь Варадия могла не бояться ее.— Как она прекрасна. Неудивительно, что они искали ее.

— Они ее создали, а потом использовали, чтобы поймать тебя в ловушку.— Оуне протянула руку и поймала Жемчужину, брошенную ей Варадией,— Ах, как это нехорошо — те, кто смог создать такую красоту, чтобы завладеть ею, не останавливались ни перед каким злом...— Она нахмурилась и оглянулась — что-то неожиданно встревожило ее.

Во Дворце Жемчужины стало темнеть.

Отовсюду в помещение стал проникать ужасающий шум, мучительные стоны, громкие вопли и причитания, крики боли, словно в одно мгновение обрели голос все мучимые души мультивселенной.

Эти звуки проникали им в самые мозги. Ими полнились их уши. Они в ужасе увидели, как пол Дворца разверзся и начал раскачиваться, как стены слоновой кости со всей их великолепной мозаикой и резьбой начали гибнуть прямо у них на глазах — съеживаться и опадать, как ткань, внезапно извлеченная из склепа на свет дня.

А потом за всем этим шумом они услышали смех.

Это был веселый смех. Беззаботный смех ребенка.

Это был смех освобожденного духа. Это был смех Варадии.

— Наконец-то она исчезает. Она исчезает! Ах, мои друзья, я больше не рабыня.

Перешагивая через весь этот опавший мусор, через все это разложение и тлен, обрушившиеся на них, через разрушенный каркас Крепости Жемчужины пробралась Оуне. Она шла торопливым шагом, но с осторожностью. Она держала за руку Варадию.

— Неужели так скоро? Мы могли все погибнуть в этом!

Она заставила Элрика взять девочку за руку, и они повели ее через рушащуюся, визжащую темноту, из зала, по раскачивающимся коридорам, по дворикам, где фонтаны теперь выбрасывали вверх обломки и где сами стены были сооружены из разлагающейся плоти, которая исчезала, догнивая у них на глазах. Потом Оуне ускорила шаг, и через несколько мгновений они уже бежали. Наконец они оказались перед последними воротами.

Они добрались до мраморной дороги. Перед ними был мост. Оуне почти что тащила их — скорее, скорее, потому что Крепость Жемчужины на их глазах превращалась в ничто, издавая при этом рев умирающего зверя.

Казалось, что этому мосту не будет конца. Элрик не видел другой его стороны. Но наконец Оуне прекратила бег и позволила им перейти на шаг — они добрались до ворот.

Ворота были выдолблены в красном песчанике и украшены геометрическими рисунками и изображениями газелей, леопардов и диких верблюдов. После такого большого числа монументальных ворот эти показались Элрику довольно обыденными, но он тем не менее испытывал перед ними трепет.

— Я боюсь, Оуне,— сказал он.

— Я думаю, ты боишься смерти,— ответила она, продолжая идти быстрым шагом.— Ты обладаешь огромным мужеством, принц Элрик. Прошу тебя, воспользуйся им теперь.

Он подавил в себе страх. Теперь он твердо, надежно держал девочку за руку.

— Мы ведь идем домой, правда? — спросила Священная Дева.— Что ты боишься увидеть здесь, принц Элрик?

Благодарный за этот вопрос, он улыбнулся ей.

— Ничего особенного, госпожа Варадия. Возможно, всего лишь себя самого.

Они все вместе шагнули под арку.

Проснувшись рядом с еще спящим ребенком, Элрик с удивлением почувствовал себя посвежевшим. Жезл снов, который позволил ему добиться цели в царстве Снов, все еще был на их сцепленных руках. Он взглянул на девочку и увидел, что она шевельнулась.

— Значит, у вас ничего не получилось? — услышал он исполненный сдерживаемой печали голос Райка На Сеема.

— Что? — Оуне бросила взгляд на Варадию.

На их глазах кожа девочки приобретала здоровый румянец, ее глаза открылись и увидели встревоженного отца, устремившего на нее свой взгляд. Она улыбнулась. Это была свободная, беззаботная улыбка, с которой Оуне и Элрик уже успели познакомиться.

Первый старейшина клана баурадимов начал плакать. Он плакал точно так же, как это делал сенешаль во Дворце Жемчужины. Он плакал от облегчения. Он плакал от радости. Он обнял свою дочь и не мог произнести ни слова — так радовалось его сердце. Все, что он мог,— это протянуть руку к своим друзьям, к мужчине и женщине, которые вошли в царство Снов, чтобы освободить его ребенка, который бежал туда от злых козней господина Гхо и его прихвостней.

Они коснулись руки старика и вышли из Бронзового шатра. Вдвоем направились они в пустыню и там встали друг против друга, глядя один другому в глаза.

— Теперь у нас есть общий сон,— сказал Элрик. Голос его звучал мягко, в нем слышалась любовь.— Я думаю, это воспоминание будет хорошим, госпожа Оуне.