Дорога судьбы - Даниэла Стил

– Я хочу, чтобы ты более серьезно относился к учебе.Посмотрим, какие оценки ты получишь за следующий семестр, юноша!

Он приезжал к ней на каникулы. Конечно, это былорасточительством, но она не хотела, чтобы он проводил рождественские праздникиодин. Да она и сама скучала по нему. Пусть будет хоть Рождество, раз уж ни начто больше рассчитывать не приходилось. У нее не было никого, кромеДжонатана...

На руднике дела шли из рук вон плохо; наверное, ей все жепридется продать его. Да и виноградники... Если бы на них нашелся покупатель,она бы продала, но кто их купит? Бесполезно. Она пробовала сажать сливы игрецкие орехи, но это было невыгодно. Яблоки... Столовый виноград...Единственное, что ей хотелось выращивать, – это виноград винный. Она всегдамечтала делать марочные вина, но из этого так ничего и не вышло. Едва ли вАмерике когда-нибудь сумеют возродить виноделие...

Она снова увидела Джона в декабре 1932-го, и ее поразило,как он изменился за столь короткий срок. С момента их последней встречи прошловсего несколько месяцев. Джон очень возмужал, Гарвард ли был тому причиной иличто-то другое... Он повзрослел, казался зрелым, умудренным жизненным опытоммужчиной, знающим толк в женщинах. Сын часто куда-то уезжал с друзьями ивозвращался поздно ночью. Но кое-что в нем осталось прежним. Он по-прежнемусчитал, что мать обязана удовлетворять его просьбы и желания, потворствоватьвсем его прихотям и капризам. Единственным, за что он платил сам, были егодевушки.

Сабрина с облегчением убедилась, что он исправил плохиеотметки, и теперь она с замиранием сердца ждала, когда он коснется запретнойтемы. Не прошло и двух дней, как он начал изводить ее, да и то только потому,что раньше он был очень занят.

– Мам, как насчет машины?

– Ключи внизу, дорогой, – улыбнулась она.

Нет, она никогда не возражала, если сын катался на еемашине. И тут Сабрина испугалась, увидев выражение его лица.

– Не эта. Новая машина, моя собственная.

У нее упало сердце. Только что она просматривала отчеты:рудник был на грани банкротства. Положение отчаянное, оживить производствомогла только война. Не годится женщинам мечтать об этом, но Сабрина слишкомхорошо знала экономику и начинала серьезно опасаться, что придется закрытьрудник. Она больше не могла тянуть его, покрывая убытки за счет денег, полученныхот продажи дома в Напе. Кроме того, ей надо было оплатить обучение Джона. Онаэкономила на себе, обходилась малым: ничего не покупала, продала все машины,оставив только одну, рассчитала слуг в доме Терстонов. Из всей собственности унее осталась земля под виноградниками и рудники, которые оставил ей внаследство отец. Только и всего. Все остальные деньги, вложенные в ценныебумаги и акции, пропали, сгорели во время биржевого краха 1929 года.

– Я думаю, сейчас ты вполне можешь обойтись без машины.

Боже мой! Да разве она может позволить подобную покупку?

– Это почему же? – Джон был взбешен.

Сабрина видела, что ее восемнадцатилетний сын стал совсемвзрослым. Джон тоже это понимал и вел себя довольно самоуверенно.

– Мы должны обсуждать это прямо сейчас? А подождатьнельзя?

– Чего ждать? Как обычно, бежишь на работу?

Вообще-то она собиралась в Сент-Элену. Надо было съездить нарудник. Управляющий знал свое дело, но все равно она пропадала там почти всевремя: она должна была сама во всем разобраться. Было бы нечестно взваливатьвсю ответственность на кого-то другого. Она с огорчением посмотрела на Джона:

– Нехорошо так говорить, Джон. Я всегда была здесь,когда ты был маленький.

– Когда? Когда я спал? Ты приходила домой такаяусталая, что тебе и поговорить со мной было некогда.

Она была шокирована его тоном. Весь остаток каникул Джонприставал к ней, но тщетно. Сабрина была настолько измучена его нападками, чтос облегчением вздохнула, когда он уехал на восток. Она чувствовала себя ещеболее виноватой, чем прежде. В отместку он написал ей, что приедет домой тольков июле. Один парень, его сокурсник, пригласил Джона погостить у него дома вАтланте. Но сын не указал ни имени друга, ничего не написал и о семье. Сабринапоняла его тактику: Джон хотел наказать ее за то, что она не подарила емужеланную игрушку.

Он приехал только в середине июля. Им негде было отдыхать:дом в Напе был продан, у нее остался лишь дом Терстонов. Она предложила емупоехать на озеро Тахо, но он был недоволен, что она все еще не купила емумодель «А», и уехал на озеро без нее, с друзьями. Но не могла же она держатьего у своей юбки – в конце концов ему уже девятнадцать лет! Конечно, Сабринарасстроилась, что ей так редко удается видеться с Джоном. Вскоре сын уехал, иона осталась одна в доме Терстонов. Но ненадолго...

Зима выдалась тяжелой. Рудник не давал никаких доходов, былна грани банкротства, все разработки, кроме главной, были закрыты. Рабочие всекак один подались в «красные». Не было денег на жизнь и на обучение Джона.Приехав домой на рождественские каникулы, Джон увидел в доме Терстонов четверыхжильцов. Его мать стала сдавать комнаты. Он ужасно разозлился, узнав об этом:

– О Боже, ты с ума сошла! Что о нас люди подумают!

Сабрина прекрасно понимала его чувства и внутренне была готовак этому; но все было так плохо, что она просто не видела другого выхода. Онаготова была продать землю под виноградниками, но никто не горел желанием еекупить. Денежных поступлений не было, да и из каких источников? Кажется,настало время все объяснить Джону.

– Я ничего не могу поделать, Джон. Рудник закрыт. Надоже как-то зарабатывать на жизнь! Да ты и сам все прекрасно понимаешь. Твоирасходы куда больше моих.

В Бостоне его жизнь превратилась в разгульную, бесконечнуюдружескую пирушку... Нет, она не жаловалась на непомерные расходы, ибо Гарвардесть Гарвард...

– Ты понимаешь, что я не могу пригласить сюда друзей?Боже всемогущий, теперь этот дом напоминает какой-то бордель!

Она не смогла этого вынести.

– Судя по тому, сколько денег ты тратишь на востоке, тыповидал немало борделей...

– Не смей читать мне нотации! Тебе ли говорить об этом!– прорычал он. – Ты сама превратилась в мадам из публичного дома Терстонов.

Она дала ему пощечину и тут же пожалела об этом. Но всемуесть предел. Они уже не могли общаться, как прежде, и Сабрина почувствоваланевольное облегчение, когда на следующее лето Джон сообщил ей, что не приедетдомой. Он снова собирался к «друзьям» в Атланту. Конечно, Сабрина жалела, чтоони так долго не увидятся, но у нее было столько дел, что встреча не принеслабы ей особой радости. Она бы не вынесла, если бы сын снова стал канючить у неемашину. Она решилась продать рудник, продать во что бы то ни стало, даже еслиэто разобьет ее сердце. Хуже всего было то, что продала она его за бесценок, постоимости земли. Однако это позволило ей оплатить учебу Джона, правда, толькоза год, и перестать сдавать комнаты, так что, когда сын вновь приехал нарождественские каникулы, никто им не мешал.