Смертный приговор - Лоренсо Сильва

К первой сирене присоединилась вторая.

— Надо поскорее убираться отсюда, — сказал Эсперанса.

— Помогите мне нести Бет.

Бет обхватила мужчин руками за шеи, они подняли ее и как могли быстро понесли в темноту позади мотеля. Начала собираться толпа. Им повстречались двое мужчин, бежавших от жилого дома, находившегося позади мотеля.

— Что случилось? — крикнул один из них.

— Взорвался газовый баллон! — ответил Декер.

— Вам нужна помощь?

— Нет! Мы отвезем эту женщину в больницу! Поищите других пострадавших! — обнимая Бет за талию, Декер отчетливо чувствовал, как вздрагивала она от боли при каждом торопливом шаге своих носильщиков.

В темном переулке, проходившем с противоположной стороны мотеля, они с Эсперансой переждали несколько минут, пропуская толпу людей, бежавших к пожару, и лишь потом, когда убедились, что их никто не видит, вышли на ту улицу, где был припаркован олдсмобиль.

— Садитесь за руль! — приказал Декер. — Я останусь сзади, с нею!

Хлопнув дверью, Эсперанса повернул ключ зажигания. Декер, сидя на полу, поддерживал Бет, чтобы она не свалилась на пол. Олдсмобиль плавно тронулся с места.

— Как дела у нее? — спросил Эсперанса.

— Жгут остановил кровотечение, но мне придется его ослабить. Если оставить ногу без кровообращения, может начаться гангрена. — Как только Декер расслабил ремень, из раны струей хлынула кровь. Встревоженный, он сунул руку в стоявшую на полу свою сумку, вытащил оттуда рубашку и наложил ее на рану. Получилось нечто вроде давящей повязки. Закончив перевязку, он наклонился к Бет, лежавшей на заднем сиденье. — Как ты себя чувствуешь? Живот не болит? В глазах не двоится?

— Голова кружится.

— Держись. Мы отвезем тебя к врачу.

— Куда? — спросил Эсперанса.

— Возвращаемся в Манхэттен. В Клостер мы ехали на запад. На следующем перекрестке поверните налево и потом еще раз налево.

— То есть на восток. Обратно на автостраду, — уточнил Эсперанса.

— Именно так. А потом на юг. — Декер погладил щеку Бет. — Не бойся. Я здесь. Я позабочусь о тебе. С тобой все будет в порядке.

Бет сжала его пальцы.

— МакКиттрик сошел с ума.

— Хуже, чем в Риме, — сказал Декер.

— В Риме? — Эсперанса обернулся назад и хмуро взглянул на него; машина даже не дрогнула. — О чем вы говорите?

Декер не сразу ответил. Он не собирался рассказывать кому-либо о римских событиях. Но Бет и Эсперанса чуть не погибли из-за того, что произошло там. Они имели право знать правду. От этого могли зависеть их жизни. Поэтому он рассказал им. Рассказал о двадцати трех мертвых американцах, рассказал о Ренате, о МакКиттрике, о том залитом дождем дворе, где он стрелял в Ренату.

— Она же террористка! — воскликнул Эсперанса.

— МакКиттрик влюбился в нее, — объяснил Декер. — После того как операция в Риме с таким треском провалилась, он, надо полагать, отказался признать, что она морочила ему голову. Я думаю, что он отыскал ее, чтобы заставить сказать правду, но Рената убедила Брайана, что действительно любила его. И теперь она вновь использует его. Чтобы добраться до меня. Чтобы наложить руку на те деньги, которые отдал ему Джордано.

— Она ненавидит тебя. — Бет совсем выбилась из сил, и слова довались ей с большим трудом. — Она только и говорила о том, что должна с тобой рассчитаться. Все ее мысли о том, как заставить тебя страдать.

— Успокойся. Не нужно разговаривать.

— Нет, это важно. Послушай, она много раз говорила МакКиттрику о том, что ты сделал с ее братьями. Что ты сделал с ними?

— С братьями? — Декер вскинул голову. Снова на него нахлынули кошмарные воспоминания о том, что происходило в римском дворе.

С ночного неба посыпались обломки, и занялось пламя, озарившее двор. Движение позади Декера заставило его обернуться. Из-за мусорных баков поднялся изящный темноволосый парень лет двадцати с небольшим — один из братьев Ренаты. Он, по-видимому, не был готов к тому, что Рената взорвет бомбу так рано. Хотя у него в руке был пистолет, он не целился в Декера, его внимание было полностью сосредоточено на крике, раздавшемся с другой стороны двора. Широко раскрыв глаза в наивном испуге, молодой человек смотрел на одного из своих братьев, одежда и волосы которого загорелись от посыпавшихся сверху пылающих обломков. Декер застрелил их обоих...

— Это кровная месть, — сказал Декер, потрясенный до глубины души. От осознания того, что Рената ненавидит его даже сильнее, чем МакКиттрик, к горлу подступила волна тошноты. Декер представил себе, как эти двое укреплялись в своих преступных намерениях, подзуживая друг друга, вскармливая и разжигая свою ненависть, думая только о том, как расквитаться с ним. Но что значит расквитаться? Они, очевидно, обсуждали это до бесконечности. Какая месть должна была прийтись им больше всего по душе? «Они имели все возможности расстрелять меня, проезжая мимо в автомобиле, — думал Декер. — Но дело в том, что просто убить меня для них мало. Они хотели заставить меня бояться. Они хотели заставить меня страдать».

Но оказалось, что Декер не просто думал об этом. При виде потрясенного выражения на лице Бет, он понял, что говорил все это вслух. Он не мог заставить себя остановиться и продолжал свой мучительный монолог:

— В Санта-Фе ничего не случилось бы, если бы МакКиттрик и Рената не зациклились на мне с такой силой. МакКиттрика вышибли из ЦРУ, но официальная версия гласила, что он ушел сам. Конечно, по бумагам он выглядел достаточно внушительно для того, чтобы американская Служба маршалов охотно приняла его на работу. Он выяснил, где я поселился. А когда его назначили охранять тебя и когда он узнал, что дом, соседний с моим, выставлен на продажу, обстоятельства показались ему идеальными.

Декер одернул себя. Цель, ради которой он перенес все эти мучения, состояла в том, чтобы приблизить этот момент, и вот он настал. Стив не мог дольше откладывать свой вопрос. Ему необходимо было знать.

— Ты знала о моем прошлом, когда встретилась со мной в первый раз?

Она лежала, не открывая глаз, и не отвечала. Лишь ее грудь поднималась и опускалась от частого возбужденного дыхания.

— Прежде чем ты пришла в мой офис, МакКиттрик рассказал тебе о том, что я работал на ЦРУ? Он дал тебе совет начать со мной игру, постараться возбудить во мне чувства, чтобы мне захотелось проводить с тобой все мое свободное время и в действительности стать не только твоим соседом, но и телохранителем?

Бет хранила молчание и дышала все так же тяжело.

— Это могло стать их местью, — сказал Декер. — Заставить меня влюбиться в тебя, а потом передать тебя мафии. Уничтожая твою жизнь, они надеялись уничтожить и мою. А мафия еще и заплатила бы им за это удовольствие.