Нежные узы - Бобби Смит

Вернувшись в каюту несколько часов спустя, Клэй не чувствовал боли. В салоне он выпил достаточно бурбона, надеясь, что хорошо выспится. Ему необходимо было поспать. Рейна услышала, как он возится с ключом. Она удивилась, что у Клэя почему-то возникли проблемы с замком, с любопытством поднимая голову, когда он наконец-то вошел. Клэй был так пьян, что с трудом передвигался. Рейна и не предполагала, что он может впасть в такое состояние. Клэй почему-то разволновался, раньше он никогда не испытывал трудностей с замком и не мог понять, почему тот не хотел шевелиться сейчас. С трудом войдя в каюту, он все еще был недоволен, поэтому захлопнул за собой дверь с особенной силой.

Зрелище, которое предстало его взору, заставило его замереть. Рейна сидела на постели, одетая лишь в ночную рубашку. Покрывало скромно прикрывало ее колени, а темные блестящие волосы грациозно обвивали плечи. Молния желания пронзила его, когда он перевел взгляд с ее лица на грудь. Скромная ночная рубашка была слишком свободная, но Клэй хорошо помнил сладкие выпуклости под ней. Лишь благодаря невероятному усилию воли ему удалось отвернуться от нее. Он вдруг ощутил себя зверем, запертым в лабиринте. Он даже пожалел, что так рано вернулся в каюту. Рейна была поражена, что он напился. Она заговорила почти недовольно:

– Ты пьян?

Он гордо поднял принесенную бутылку, показывая, что та на три четверти пуста.

– Повод был стоящим, уверяю тебя.

Клэй так страдал, что мечтал временно потерять память. Он пытался стереть спиртным мысли о ней.

Ему даже не хотелось вспоминать, какие ощущения он испытывал, трогая руками ее шелковистую кожу, ее изгибающееся тело. Он вдруг понял, что попытка оказалась тщетной: бурбон лишь усилил воспоминания. Одурманенный мозг повторял их в живой последовательности, неутомимо нанося тяжелые удары по его самообладанию.

В первый раз за все время у Рейны лопнуло терпение. Она посчитала, что Клэй праздновал победу, одержанную над ней, и это причинило ей боль. Победа, которой он так гордится, будет для нее причиной несказанных страданий.

– Считаешь, что твою победу надо мной непременно нужно отпраздновать?

От отпил из бутылки, будто салютуя.

– Я еще не закончил.

Он хотел просто отвлечься от навязчивых мыслей, что любит ее. Придвинув стул к кровати, он сел. Откинувшись назад, Клэй скрестил длинные ноги и удобно их вытянул, а потом опять поднес бутылку к губам.

– Ты очень рад тому, что мы почти вернулись в Монтерей, да? – поинтересовалась Рейна.

– Ты ничего не понимаешь, – ответил Клэй. – Хочешь выпить?

Он протянул ей бутылку, но Рейна отрицательно помотала головой:

– Нет. Мне нечего праздновать.

– Мало кому из нас есть что.

– Тебе есть. Ведь так? Всего через несколько дней ты получишь большую награду за то, что привез меня домой. Это должно сделать тебя по-настоящему счастливым. В конце концов, ты всегда больше всего любил деньги.

– Не суди обо мне по своим понятиям, Рейна. Для меня имеют большую ценность преданность и честь. Это ты любишь деньги.

Обвинение оскорбило ее. Неожиданно Рейна заплакала.

– Ты очень ошибаешься, Клэй. С самого начала ты ошибался во многом, так и не поняв меня.

Ее слова прозвучали печально. Клэй вдруг обнаружил, что начинает сомневаться по поводу своей правоты. Ошибался ли он насчет Рейны?

Он был в смятении. Его сердце смягчилось по отношению к ней, а бдительность явно ослабевала. Он мучительно осознал, что чувствовал по отношению к ней нечто большее, чем просто интерес. Он влюбился в Рейну.

Но, даже признавшись себе в своих истинных чувствах, он понимал, что положение безнадежно. От него зависел Дейв. Клэй опрокинул в себя остатки бурбона, поставил бутылку на пол и встал. Не говоря ни слова, он вышел из каюты, предоставляя Рейне догадываться, куда он отправился.

Хотя Рейне и удавалось строго контролировать свои эмоции во время поездки, вид Монтерея заставил ее волноваться. Она поняла, как мало в ней осталось самообладания. Отвернувшись от иллюминатора, Рейна окидывала безумным взглядом границы каюты, похожей на тюрьму. Мысли ее были в беспорядке.

В течение часа они сойдут с корабля, и скоро, очень скоро ей придется встретиться с отцом... и Натаном. Она представила себе, что может произойти, когда они поженятся, и вздрогнула от страха. Рейна нервно прижала руки одну к другой, чтобы они не тряслись. С отчаянием оглядываясь вокруг, она поняла, что у нее осталась лишь одна последняя надежда... Клэй.

Нужно рассказать ему правду о том, что она испытывает по отношению к нему, хотя он может и не поверить, может даже высмеять ее и обвинить в новой попытке манипуляции.

Когда Клэй направлялся к каюте, ему казалось невозможным, что всего лишь через несколько минут они смогут сойти на берег. Первая неделя пути казалась ему бесконечной, но, к его неудовольствию, последние несколько дней пролетели слишком быстро. Хотелось иметь больше времени на раздумья. Он чувствовал свое раздвоение между преданностью Дейву и любовью к Рейне. Несмотря на все попытки как-то решить эту дилемму, его раздирали противоречия. Он мрачно понял, что выбора у него нет. Нужно спасти Дейва! А чувства? Черт побери все эти чувства!

Он помедлил немного у каюты, готовясь к предстоящему моменту. Нужно сказать Рейне, что они прибыли. Пусть она пакует вещи и готовится сойти на берег. Он проводит ее до ранчо и передаст отцу. Клэй невольно поморщился при мысли о расставании, поскольку знал, что для него это будет самым трудным моментом в жизни. Не хотелось отпускать Рейну, но вариантов не было.

– Рейна, скоро нам предстоит покинуть корабль, – объявил он, входя.

Рейна стояла у кровати спиной к нему. Она услышала его приближающиеся шаги и поняла: сейчас или никогда. Рейна повернулась к Клэю лицом.

– Я знаю, – медленно объявила она, делая глубокий вдох. – Клэй... мне нужно сказать тебе кое-что до того, как мы расстанемся.

– Думаю, мы сказали все, что следовало, Рейна.

Клэй не хотел говорить. Ему хотелось пройти через все это как можно скорее.

– Нет, мы даже не начинали.

Она подняла глаза. Мука, боль, любовь и отчаяние, отраженные в них, удивили Клэя. Он нахмурился, озадаченный и смущенный нежностью в ее лице.

Недоверие, пустившее в нем глубокие корни, тут же высунуло свою безобразную голову, осыпая сомнениями искорку надежды, тлевшую в Клэе.

– Клэй, я хочу рассказать тебе всю правду сейчас, перед тем как мы до беремся до Монтерея. Я хочу, чтобы ты знал о моих чувствах.

– В этом нет никакой необходимости.

– О нет, есть, – мягко проговорила она, подходя к нему и кладя руки ему на плечи. – В этом есть большая необходимость.