Горячая точка - Иван Сербин

И тут же рвануло на подъездной дороге, у хозсектора. Еще один столб пламени взметнулся в темное небо. Отблески огня отплясывали на стенах башни, ухмылялись на стеклах, разрисовывали рыжим низкие облака. Гулко взорвался бак подбитой машины. Гигантское озеро пылающей солярки разлилось по хрупкой молодой траве. Хлопали, взрываясь, пулеметные патроны.

Удав осторожно прокрался по зданию ГЦУМС, свернул в длинный переход и через него попал на улицу. Несмотря на эвакуацию, народу хватало. Техники, обслуживающие прожекторы, охрана. Леня Удав огляделся. Чуть поодаль стояла колонну грузовиков. Водители, собравшись у головной машины, курили, переговаривались вполголоса.

Удав свернул влево, в проезд Дубовой Рощи, и тут же увидел БТР, рядом с которым толпились спецназовцы. Подгоняли амуницию, проверяли оружие. Леня шарахнулся к забору, перепрыгнул через него, пригнулся и быстро пошел к стоянке. От дороги его скрывали кусты, и пробежавший мимо — от башни к высотке — человек его не заметил.

— Штурмовать надумали? — пробормотал Леня себе под нос. — Давайте-давайте.

Прижимая к себе автомат, он быстро пересек открытую площадку стоянки и нырнул за будку охранника. Здесь его не могли увидеть спецназовцы, стало быть, можно передвигаться спокойнее. Однако не следовало забывать и о тех двоих, что сидят на крыше ГЦУМС. Из «драгунова» положат — делать не хрена. Леня прикинул маршрут. Под кроны деревьев, под защиту толстых дубовых стволов. По тропинке было бы быстрее, но и стрелять ему в спину удобнее. Значит, левее тропы и бегом к ограждению автопарка. Его шансы примерно пятьдесят на пятьдесят. Через забор, потом через автопарк, снова через забор, пересечь подъездную дорожку, по галерее — и он в башне, у своих.

Взревел за забором двигатель БТРа. Мгновение спустя зарокотали вертолетные винты. Где-то совсем рядом. Леня понял: штурм начался. Он несколько раз мощно выдохнул и решительно рванул через парк. Побежал, петляя, как заяц, уклоняясь от возможного выстрела в спину. Уже на бегу услышал рваный грохот — БТР вышиб ворота на подъездной дороге.

Удав долетел до ограды автопарка за считанные секунды, вскарабкался на забор, спрыгнул вниз и побежал мимо хозпостроек к гаражным боксам. В темноте башня ощетинилась огоньками выстрелов. Басовито гудели пулеметы. Несколько раз хлопнул «РПГ».

Удав легко перескочил через небольшой заборчик, отделявший хоззону от автопарка, и тут же увидел БТР, на полном ходу катящий к башне. Укрепленный на броне прожектор выхватывал из мглы серые клочья дыма. Они бежали по воздуху, словно стая призрачных волков. Удав пригнулся.

Внезапно под днищем БТРа родился оранжевый шар. Пламя разрасталось моментально, сметая все на своем пути. Тяжелую бронированную машину подняло в воздух метра на три, перевернуло и отшвырнуло прочь с легкостью надоевшей игрушки, которую отшвырнул капризный ребенок. БТР перевернулся и упал на башню, колесами вверх. Резину уже пожирал огонь, выплевывая черные объедки дыма.

Удав оглянулся. Справа, на подъездной дорожке, больше никого не было. Очевидно, пехота сидела внутри машины. Леня ухватился за металлическую балку, вскарабкался на крышу бокса, разбежался и прыгнул через четырехметровую ограду на дорожку. Метрах в пяти от него полыхал БТР, а справа накатывал второй. Он оказался гораздо ближе, чем предполагал Удав. Мчал вперед, развернув пулемет в сторону башни. Тяжелый «прибой» внезапно задрожал, как в агонии, на рассекателе расцвел бутон желто-белого огня. Злобная очередь слилась в сплошной однообразный гул. Сверху, с площадки третьего этажа, на мгновение заглушив все остальные звуки, хлопнул одиночный выстрел мощной снайперской винтовки. «Прибой» захлебнулся бесконечной очередью и умолк.

Удав, согнувшись почти пополам, побежал к галерее. Он влетел под тонкую жестяную крышу... зацепив ногой тонкую проволоку растяжки. Это была противопехотная мина, установленная Коксом как раз на случай прорыва спецназовских штурмовиков. Удав успел понять, что ему уже не спастись, и все-таки инстинктивно рухнул на дощатый настил галереи, закрывая голову руками...

Через секунду белое облако огня, густо перемешанное с осколками жести, поглотило очередную жертву, разорвав тело солдата в клочья.

— Черт, что там происходит? — нахмурился Четвертаков. — Я ни хрена не понимаю.

— Этого-то я и боялся, — ответил Третьяков. — Они предусмотрели подобное развитие событий и, по всей видимости, заминировали подъездную дорогу. — Полковник повернулся к мрачному Ледянскому:

— Если вам дороги ваши люди, прикажите машинам отойти.

Тот послушно поднял рацию:

— Группам «Альфа» и «Бета» немедленно отходить! Повторяю. «Альфа» и «Бета», немедленно отходить! Как поняли, прием?

— База, я — Альфа. Вас понял. Отходим.

В эфире звучали чьи-то крики, мат, автоматные очереди.

— Бета, мы отходим! У нас пятеро «двухсотых» и один «трехсотый»!

— Отходите, — приказал еще раз Ледянский и опустил передатчик. — Черт возьми, а так все славно началось.

— Ничего еще не закончено, — рассудительно заметил Третьяков. — В башне команда «Крот». «Дельта» как раз сейчас должна высадиться на крышу. Снайпер доложил, что снял двоих террористов. С главарем что-то не так. Он упал в самом начале боя. Видимо, его ранил кто-то из своих. Вторая команда снайперов тоже сняла одного. Итого, девять из двадцати одного. Не так уж и мало, если подумать. У наших парней в башне все еще очень неплохие шансы. Отзывайте вертолеты огневой поддержки. В них больше нет нужды. На смотровой площадке всего один террорист. С заложниками еще один. Палить по конференц-залу все равно нельзя, а «Дельта» их обоих нейтрализует за секунду. Эти парни — войсковики. Может быть, они очень хорошие солдаты, но полевые. Против наших штурмовых групп им не устоять. Так что нет нужды разносить половину башни из-за двух человек. И уж тем более нет нужды подвергать риску жизни заложников.

— Пожалуй, вы правы, — ответил Ледянский.

Как только Воробьев упал, Гусь кинулся к нему. Он подумал, что капитан ранен, и поспешил на помощь. Но, подбежав, остановился в растерянности, не зная, что предпринять. Капитан катался по полу и кричал, зажимая голову в ладонях. Однако крови видно не было.

Гусь не знал, что делать. Был бы тут сержант, вдвоем бы как-нибудь разобрались, но тот ушел наверх, помочь отправить женщин, да так и остался, поддержать Кокса, наверное.

— Командир, — нерешительно окликнул Гусь. — Командир, что с вами?

Воробьев его не слышал. Он рычал от боли, бился головой об пол, и от этого Гусь напугался еще больше. Заорал во все горло:

— Эй, Поляк, командир ранен! Поляк!

Солдат вдруг понял, что они остались вдвоем. Они и командир, с которым происходит что-то непонятное, жуткое.

— Поляк!!!

— Да иду я, иду.

Поляк выбежал из-за угла, увидел капитана. Надо отдать ему должное, сориентировался он мгновенно. Навалился сверху, прижимая бьющееся тело к полу. Лопнуло одно из стекол, и по спине Поляка забарабанили крупные осколки. Тот обратил на них не больше внимания, чем на дождь или снег. Только вот ветер, острый ледяной ветер ворвался на площадку и принялся выть, как побитый пес.