Да не судимы будете. Дневники и воспоминания члена политбюро ЦК КПСС - Петр Шелест

Обсуждая вопросы о переходе на пятидневную рабочую неделю, я ему откровенно высказал свое мнение, что мы к этому важному шагу не подготовлены. В разговоре я почувствовал, что поколебал мнение Брежнева, но ему отступать в этом вопросе было уже поздно. У нас ведь как заведено: если руководством даже допущена явная ошибка, то мы ее не признаем, и это часто усугубляет наше положение дел. А признать, исправить допущенную ошибку — этим можно только укрепить авторитет в народе, этим показать свою силу, мудрость. Нет, у нас «не принято». Это почему-то считается зазорным.

1—12 апреля. Позвонил мне командующий Киевским военным округом И. И. Якубовский как члену Военного совета округа и сообщил, что скончался министр обороны страны маршал Малиновский Р. Я. и что Якубовский улетает в Москву на его похороны. Очень жалко было Малиновского. Я его хорошо знал, честный, прямой, хороший был человек, прославленный военачальник.

Принимал и имел обстоятельную беседу с ответственным редактором журнала «Все свит» О. И. Полторацким. В беседе я ему в спокойной и деликатной форме высказал свои опасения по поводу чересчур модернистского направления в журнале. В частности, шел разговор об И. Дзюбе. Он не глупый человек, хороший писатель, преданный своему народу, но подчас у него появляется «политическое донкихотство», которое наносит вред нашему общему делу, в том числе развитию украинской культуры и языку. В. Кравчук из Канады (общество ТОУК) в своем трактате-меморандуме написал много в искаженной форме об украинском языке.

В разговоре с Полторацким мы пришли к заключению, что надо бы дать в журнале достойную отповедь на этот «меморандум», но все надо делать в пределах разумного.

В эти же дни на Украине находилась канадская делегация во главе с Тимом Баком, председателем национального комитета Компартии Канады. Очень много приходилось нашим товарищам работать с этой делегацией. В особенности с В. Кравчуком — это умный и опытный человек и политик, но многие вопросы трактует со своей колокольни, в особенности вопросы национальной политики.

13–28 апреля. Рассматривал некоторые материалы, предложения, замечания к написанной мной книге о комсомоле и молодежи «Историческое призвание молодежи»[98]. Хочется добиться того, чтобы книга явилась бы вкладом в историографию комсомола и нашей славной молодежи.

У каждого из нас есть свой круг обязанностей. Все обязанности должны быть ответственными. Круг наших обязанностей — это общее понятие персональной ответственности и дисциплины перед моим народом и государством. При моей загрузке нелегко накапливать материал и писать. Все это делается за счет отдыха, отпуска, сна, но я доведу эту книгу, и в ней мою мысль до конца, постараюсь отразить героизм нашей молодежи в труде и ратных подвигах. Книгу о молодежи посвящаю 50-летию Октября, и она должна стать моим посильным вкладом в политическую литературу по воспитанию нашей молодежи.

Как всегда было, с Украины много уходит кадров на выдвижение, повышение, и я не встречал еще человека, который, проработав на Украине даже немного, не вспоминал бы с большой теплотой об этом времени. Все пережитое в работе, творчестве на Украине остается теплым источником в памяти человека на всю жизнь. Так уж давно сложилось, что на Украине к кадрам относятся требовательно, бережливо и уважительно. Правда, это дается нелегко, ведь работа с кадрами очень ответственное, сложное дело.

Получена печальная весть: при завершении второго космического полета в аппарате «Союз-1» погиб летчик-космонавт Комаров Владимир Михайлович, полковник-инженер. Очень жалко, он был способный, умный, пытливый, культурный, образованный молодой человек. Это была первая жертва в полете космонавтов. В. М. Комаров неоднократно официально и неофициально бывал на Украине и в Киеве. У него здесь было много личных друзей. Дал поручение, чтобы внесли предложение, как увековечить его имя на Украине.

В этот же день произошла трагедия на мосту имени Патона. С моста в Днепр свалился автобус, погибли 45 человек. Обстоятельства трагедии расследуются. Два человека спаслись чудом — они выпрыгнули из окна автобуса.

Из Ялты позвонил Д. С. Полянский, где он отдыхает. У него осталось хорошее впечатление о городе, его руководителях, о порядке, но все же высказал «серьезное» замечание, что якобы министр торговли Украины А. Сахновский дал указание на всех торговых точках Крыма переписать названия на украинский язык. (Это было неправдой.) Были вывески смешанные (и украинские, и русские). Но вот оказалось, на Украине еще одна «крамола». Полянский только отражал мнение и настроение высокопоставленных, но убогих и ущербных «идеологов». До чего же ограниченность мысли, на что тратятся время и энергия. Почему же в Грузии, Азербайджане, Армении, Узбекистане, Казахстане, Прибалтийских республиках это не вызывает никаких замечаний? Только ограниченность, бескультурье, шовинистический душок у недальновидных работников, и в первую очередь это относится к М. Суслову. Кроме вреда, это ничего не дает, а горькие последствия мы еще будем пожинать.

Поступили первые сведения о Светлане Аллилуевой[99], якобы о ее неправильном поведении, об изъятии какой-то книги у ее любовника. Все это сказано так «приглушенно», что даже члены политбюро не все понимали, что же все-таки произошло.

Я приехал в Москву на заседание политбюро. На повестке дня много сложных и важных вопросов. Перед заседанием политбюро, примерно за час, меня пригласил к себе в кабинет Л. Брежнев. После общих разговоров о состоянии дел в республике, стране, в том числе и по некоторым вопросам повестки дня, вдруг Брежнев мне сказал: «Имей в виду, что сегодня мы будем решать вопрос об освобождении Семичастного от должности председателя КГБ СССР». Для меня это было совершенно неожиданной новостью. Я кое-что знал, но далеко не все, какую роль играли органы КГБ и лично В. Е. Семичастный в период подготовки и самого октябрьского Пленума ЦК КПСС 1964 года, где Н. С. Хрущев отстранен от руководства со всех постов, партийных и государственных. Безусловно, приход к руководству партией Л. Брежнева во многом зависел от личного участия во всех делах Семичастного, и, казалось бы, Брежнев ему лично должен был быть многим обязан. Внешне, казалось, не было никаких причин и поводов для освобождения Семичастного. Да об этом никогда ни на каких уровнях и разговора не было.

Единственная «причина» (по-брежневски) освобождения Семичастного было то, что он много знал о всей «кухне» смещения Хрущева (как я значительно позже узнал от самого В. Е. Семичастного, Брежнев предлагал ему физическое уничтожение Н. С. Хрущева, что Семичастный категорически отверг). Он всегда мог высказать свое мнение.