Большая книга перемен - Алексей Слаповский

Предчувствия уже не давили так тяжело, но и не ушли насовсем.

Все-таки что-то будет, думал Максим. Если бы знать что.

__________

____ ____

__________

____ ____

____ ____

____ ____

Положитесь на свою счастливую звезду и смело шагайте вперед.

Наутро друзьям было тяжко. Слишком они вчера увлеклись, засиделись, заговорились и, главное, умудрились выпить все, что было.

– Как же это мы? – с горестным недоумением спрашивал Коля, оглядывая груду пустых бутылок.

– Сейчас ухи разогрею, она хорошо оттягивает, – сказал Валера.

– Неужели у тебя ничего нет? – спросил Коля. – А еще нарколог!

– Потому и нет, что нарколог. Собираясь на пьянку, нужно брать такое количество, чтобы не оставалось на утро. Иначе опохмелка. А опохмелка дело опасное.

– Валера, поехали домой, – страдающим голосом попросил Коля. – А в Куромыше найдем магазин и – хотя бы пива бутылочку. Что-то мне совсем худо.

– И мне, – сказал Илья.

– Однако вы шустрые! Вы будете пиво пить, а я за рулем терпи? Ладно, алкоголики, собираемся.

Собрались, уместили все в машину, мусор собрали в пластиковый мешок. Сели. И тут выяснилось, что машина не заводится. Валера вышел, открыл капот, посмотрел и опять закрыл.

– Кто-нибудь в машинах разбирается? – поинтересовался Валера и тут же махнул рукой. – Кого я спрашиваю!

– Сам-то, ездок! Не знаешь собственной машины! – парировал Коля.

– Я именно ездок, а не ремонтник. Ты даже не представляешь, сколько тут контактов и датчиков. И компьютер в придачу. У меня уже было так, прошлый раз ремонтники говорили что-то про контакты реле бензонасоса и форсунок.

– И ты не можешь найти, где там бензонасос?

– Могу. А реле вряд ли.

– И что будем делать?

– Не знаю! – сердито сказал Сторожев. – Достал телефон, посмотрел и выругался. – И сеть не ловится! Кто-нибудь звонил отсюда?

– Я звонил жене, – сказал Илья. – Но не отсюда, из Куромыша. А тут у меня тоже не берет.

– До Куромыша километра полтора, – прикинул Коля.

Валера ходил по окрестностям, взбирался на холмики.

– Ты на дерево залезь, – посоветовал Илья.

Валера посмотрел на него свирепо, но, выбрав дерево повыше, полез на него.

Илья и Коля наблюдали.

– Это какое дерево? – спросил Илья.

– Черт его знает. Тополь вроде.

– А еще хвастался, что в деревне каждое лето жил!

– В деревне и сами давно всё забыли. Дуб от березы еще отличат, а больше ничего. А всякие травы как называются, только старухи помнят. Ну, подорожник, ромашку, лопух я тоже сам узнаю, а их же сотни и тысячи, и каждая травинка со своим названием. Вот помню, в какой-то книге вычитал, девясил есть такая трава. Красивое название, а что за трава, не знаю. Шалфей, лебеда, белена, чего проще-то? А встречу – не узнаю.

– Главное, белены не нажраться. Но ты прав.

– Конечно, прав. Умрут старухи, и все травы придут в первобытное безымянное состояние. Латинские названия для ученых останутся – и все.

– А дерево я вспомнил, – сказал Илья. – У нас возле дома такие деревья росли, где я в детстве жил, я вспомнил – осина.

– В самом деле, – обрадовался Коля. – И я вспомнил. Точно: высокое дерево, кора светло-зеленая, немного пачкается…

– Это для вас немного! – послышался голос Валеры. – А я весь уже зачухался!

– Ты еще здесь? – удивился Коля. – А мы думали, на вершине.

– Ага, уже взлетаю.

– Осина – дерево особенное, – вспоминал Илья. – Из нее будто бы крест сделали для Христа. И вампирам в могилы осиновый кол вбивают. И Иуда на осине повесился.

– Точно, – подтвердил Коля. – Между прочим, у осины очень хрупкие ветки. Падал, помню. Напрашивается мысль: почему Иуда вешался на осине? Потому что надеялся, что ветка не выдержит и обломится. И тогда, значит, не судьба. А у него не обломилась.

Тут послышался треск, рухнуло что-то большое. То есть – Сторожев.

Друзья испугались, бросились к Валере. Тот охал, постанывал, сел у ствола и начал последовательно, по-врачебному, себя ощупывать. Добрался до ступней, покрутил правую и вскрикнул.

– Вывих, похоже, – поставил он себе диагноз. – Еще легко отделался. Вот так вот, дошутились: крест, осина, Иуда! – раздраженно передразнил он друзей.

– Мы еще и виноваты?

Обсудили, что делать. Валера решил: Коля и Илья идут в Куромыш, там, как только появится связь, звонят одному человеку, Паше Дымкину из автосервиса, тот обслуживает машину Валеры. Пусть приедет, надо пообещать ему хорошо заплатить. Но Дымкин человек с гонором, может и заупрямиться, а если и согласится, ждать придется часа четыре – пока соберется, пока доедет. Поэтому хорошо бы подстраховаться, в Куромыше поискать какого-нибудь доку по автомобилям. Коля и Илья уже было пошли, но Валера остановил их:

– Минутку. А чего вы вдвоем пойдете?

– Сам сказал.

– Зря сказал. Я что, буду тут один с порченой ногой и с дорогой машиной? Мало ли кто набредет.

Коля охотно остался (очень уж худо себя чувствовал), Илья отправился один.

Вдоль реки выбрался к мосту, пошел по дороге. Через некоторое время оказался на развилке. Этой развилки он не помнил. Обе дороги обкатанные, торные, по какой идти? Илья пошел по правой. Не Куромыш, так другое будет село, без разницы.

Через полчаса нудной ходьбы он вышел к селу, обрадовался. Но кругом пусто, ни прохожих, ни проезжих. Только стая гусей на лужайке. Зато появился сигнал мобильной связи, Илья набрал номер, который списал у Валеры, дозвонился до Паши Дымкина, все ему объяснил, тот сказал, что выедет, только сначала позавтракает, потому что он тоже человек. Потом позвонил Люсе, сообщил, что все в порядке. Правда, у Валеры машина сломалась, но к вечеру обязательно должны вернуться, а то и раньше.

Теперь надо попробовать найти местного умельца. Илья собирался постучать наугад в первую калитку и тут увидел возле забора, под светлой легкой ивой, троих мужиков. Они выпивали на свежем воздухе. Выпивали культурно: на клеенчатой скатерти аккуратно разместились пара бутылок, помидоры, огурцы, картофелины, консервы. Мужики возлежали в непринужденных позах, ведя свойскую беседу.

– Здорово! – поприветствовал их Илья – тоже по-свойски.

– Здорово, я бык, а ты корова! – ответил мужик в грязной красной майке, плотный, крепкий. Комбайнер или тракторист, видимо.

Илья решил не обижаться на народный юмор.