Русский экзорцист - Андрей Николаев

– Паша, что за дела? Я сижу в дежурке, там такие девочки! И вдруг во-от такая морда в дверь, – Гусь развел руки на ширину плеч, показывая размеры морды, – где, говорит, такой-то лежит? Я в коридор, а там старик этот в рясе с охраной. Тоже, видать, монахи. Уж больно рожи постные.

Волохов оглянулся на стоявших у дверей мужчин.

– Да, – продолжал Гусь, – а сзади главврач семенит. То с одной стороны забежит, то с другой. Тот, который спрашивал про Ивана, прямиком к старику. Шепнул что-то – и старик к Ивану в палату. Я было сунулся, да куда там. Обожди, говорят, человече!

– Все нормально, Володя, – сказал Волохов, – это свои, – он протянул руку, – ну, будь здоров.

Гусь пожал протянутую руку. Волохов не оглядываясь пошел к выходу.

На обочине Каширского шоссе возле джипа, припаркованного почти сразу за кольцевой автодорогой, стояли Брусницкий и Волохов. Мимо со свистом проносились автомобили. День был пасмурным. Брусницкий плотнее запахнул плащ.

– На Кубани до декабря тепло, не то что у нас, – сказал он. – Ей-богу, Паша, ей там лучше будет. У Ольги там родня, свой дом в станице.

– Да я и сам понимаю, – сунув руки в карманы, Волохов смотрел, как ветер гнет к земле молодые березы на обочине шоссе. – Ты знаешь, в последнее время какие-то мерзости чудятся. Все ли мы сделали. И ребят твоих жалко. Не думал я, что так все обернется.

– Тут, скорее, моя вина. Ты предупреждал, – Брусницкий вздохнул. – Вон, кажется, едут. Гусь звонил, сказал, Ивана из ЦКБ забрали. Сейчас спросим, – Брусницкий усмехнулся, – Гусь такой набожный стал, на праздники в церковь ходит. Пост, правда, не соблюдает. И все спрашивает меня, не приснилось ли ему.

Темно-синий джип проехал чуть дальше и притормозил на обочине. Гусь выбрался из машины и поспешил к ним.

– Здорово, мужики, – он пожал обоим руки.

– Привет. Что там с Иваном?

– Ха! Смех на новогодней елке!

– Ты ближе к делу.

– А я чего, – Гусь обиженно развел руками, – ты, Паша, когда ушел, старик из палаты выглядывает, манит своих мужиков, и выносят те Ивана под руки, а тот весь светится. Я ему: чего, мол, Иван? А он: всем, говорит, привет передай. И старик мне: напомни Волохову, что я с ним повидаться хочу. Я к руке его приложился – он не отверг. И все, отбыли.

Волохов пожал плечами.

– Ну, что ж, может, и к лучшему. А если господин игумен и вправду повидаться захочет – найдет.

Брусницкий погрозил Гусю пальцем.

– Ты, давай, поаккуратней езжай.

– Серега, ты меня знаешь! Поедут, как птичка в гнездышке. Перо не шелохнется. Как доберемся – отзвоню.

Ольга, стоявшая возле джипа, направилась к ним. На ней было длинное светлое пальто, на шее легкая косынка. Ветер трепал каштановые волосы. Она была совсем непохожа на ту измученную женщину, которую они нашли в доме возле заброшенной деревни. Только круги под глазами напоминали о пережитом кошмаре.

– Наверное, нам пора, – сказала она. – Павел, я очень благодарна вам, но все-таки прошу воздержаться от прощания. Для нее сейчас все мужчины похожи на… на Вадима.

Волохов хмуро взглянул на нее.

– И как долго это будет продолжаться?

– Не знаю, – Ольга раздраженно мотнула головой. Она поправила волосы с серебряными прядями, рассыпавшиеся по лицу. – Если что-то изменится, я вам сообщу. Сергей, – она повернулась к Брусницкому, – я вас умоляю, не бросайте Роксану. Она поправится быстро – на ней как на кошке все заживает.

– Вчера я забрал ее из больницы. Главврач сказал, что ничего серьезного. Просто шок, гематомы. Внутренних повреждений нет, – Брусницкий хмыкнул, – ругается она, как извозчик. Надо же, говорит, связал и избил, как последнюю уличную девку. Она все еще думает, что это был клиент. Очень темпераментная особа.

– Почему он не убил ее, хотел бы я знать, – пробормотал Волохов.

– Павел, – Ольга взяла его за руку и отвела в сторону, – вы увидитесь с тем э-э-э… человеком, который выручил нас в заброшенной деревне?

– Не уверен, – вздохнул Волохов, – боюсь, у него большие неприятности.

– Если все же увидитесь, передайте мою благодарность. Я чувствую, что эта встреча изменила мою жизнь.

Она кивнула всем, прощаясь. Гусь пожал руки Брусницкому и Волохову и поспешил к машине. Волохов подошел поближе и заглянул в салон. Светка полулежала на сиденье. Глаза ее были закрыты, на губах блуждала расслабленная улыбка. Ольга села рядом с ней, вытерла платком нитку слюны, протянувшуюся с ее губ, и помахала из окна рукой. Гусь плавно тронул машину.

Брусницкий с Волоховым смотрели вслед джипу, пока тот не скрылся за поворотом.

– Ты сейчас куда? – спросил Брусницкий.

– Домой. Домой, Сережа.

– Хочешь – отвезу.

– Не надо. Доберусь потихоньку. Теперь спешить некуда. До весны, во всяком случае.

– А что весной?

– А весной она родит ребенка. Знать бы от кого…

Гусь сунул было в рот сигарету, но встретился взглядом в зеркальце заднего вида с Ольгой и вздохнув выбросил сигарету в окно.

Благодарно кивнув, Ольга положила голову Светы себе на плечо, баюкая ее, как маленькую.

– Все хорошо, девочка, все хорошо. Мы его никому не отдадим…