Последний рубеж - Андрей Стерхов

Начштаба схватил Арона за грудки:

– Глаз высосу, сука, за такие шутки!

– Руки убери! – зарычал штурман.

– Э-э! – прикрикнул полковник. – На Коррекцию спешите?

Колб моментально утих, отпустил Арона и повернулся к нему:

– Вы что-то хотели, господин полковник?

– Хотел, – подтвердил Харднетт. – У вас где-то в загашнике бортовой журнал пропавшего конвоя. Дайте, полистаю. – И через секунду добавил: – Копию акта о воздействии на пятьсот первую – тоже. Будьте так добры. И… И заодно уж – распечатку объективного контроля боевых систем вездехода.

– Это все? – уточнил Колб, загнув три пальца.

– Пожалуй, что все, – подытожил Харднетт.

Колб кивнул и полез под кресло за бронированным кофром. Через две минуты полковник уже листал запрошенные документы. Сначала копию акта. Потом распечатку. А прошитый и пронумерованный бортовой журнал даже пару раз пролистнул от корки до корки. Пошел бы и на третий заход, чтобы наверняка запомнить все наизусть, но тут пилот объявил:

– Все, господа, подлетаем.

И начал снижение.

После осмотра места происшествия Харднетт устроился с портативным анализатором на башне вездехода и, приступив к манипуляциям с пробами крови, спросил у зевающего от безделья Колба:

– Какие будут версии?

– У меня? – переспросил тот, будто не поверив, что начальник федеральных агентов интересуется мнением его скромной персоны.

– У вас, у вас. У кого же еще? Что вы обо всем этом думаете?

– Ну… – Колб пожал плечами и с печальным вздохом, будто признавался в большом личном грехе, сказал: – Полагаю, господин полковник, один из пропавших ворюга. Досадно, но факт – один конвойный оказался сукой.

– Полагаете, только один?

– Ну да. Второй, похоже, был как раз против. Следы борьбы налицо. Пятна крови опять же, все такое… Никаких сомнений, господин полковник, второй сопротивлялся. Но только у него не получилось остановить первого. Тот его пришил, оседлал тягач, съехал с Колеи и, прорвав Сетку, смылся с краденым раймондием и палладием.

– С каким еще палладием? – не понял Харднетт. – В сводках никакой палладий не проходил.

– А топливные ячейки? Движок-то у тягача водородный.

– А-а, вот вы о чем, – дошло до полковника.

– Ну да, об этом, – кивнул Колб. – Уволок гаденыш и раймондий и палладий. Уволок… Правда, тут есть один темный момент.

– Какой? – поправив солнечные очки, спросил Харднетт.

– Да там… – Колб пощупал кадык, будто сомневался, на месте ли он. – Ну, в общем, контроллер тягача запрограммирован на движение в жесткой связке с вездеходом. Так? Так. Чтобы перейти с автоматического режима на пилотируемый, нужно в программе покопаться. Это нереально.

– Думаете?

– Точно говорю. Уж вы мне, господин полковник, поверьте. Тут без представителей ПВТ не обойтись. Без этих зализанных – голяк. Полнейший!

– А вы, мистер Колб, бортовой журнал листали?

– Было дело, – неуверенно сказал начштаба. – Ознакомился.

Харднетт усмехнулся:

– Оно и видно, что ознакомились.

– Да листал я его. Ей-богу, листал!

– Ну-ну. И ничего подозрительного не заметили?

Колб пожал плечами:

– Да нет вроде. Ничего такого. А что, там что-то не так?

– Откройте на сто второй, – приказал Харднетт.

Колб засуетился, сунулся в чемодан, извлек журнал и вскоре доложил:

– Открыл.

– Есть там запись о поломке температурного датчика? Или ошибаюсь?

– Нет, все верно. Есть такая.

– Где случилось?

– На девяносто шестом.

– Вот, – кивнул Харднетт. – На девяносто шестом. А мы сейчас на каком?

– Так… – Колб вытащил карманный блокнот и проверил запись. – На триста восемьдесят четвертом.

– Экипаж ремонтный расчет вызывал?

Начштаба замотал головой:

– Нет. Не было такого. Если бы борт поднимали, я бы знал. Принесли бы на подпись предписание.

– А тогда как они без устранения поломки почти триста километров прошли?

– Черт! Вы думаете…

– А чего тут думать? Один из них знал универсальный код. Если он спокойно взломал компьютер вездехода, то мог влезть и в контроллер тягача.

– И перепрограммировать?

– И перепрограммировать.

– Вот же сука! – воскликнул Колб. – Похоже, пришло время менять код во всех системах. Вы там шумните наверху.

Харднетт скептически хмыкнул:

– Шумну, конечно. Но знаете, сколько времени уйдет на смену кода?

Колб пожал плечами:

– Не знаю. Пару лет, наверное.

– Я думаю, на два порядка больше. Мы с вами точно не доживем.

– Вам виднее, – не стал спорить начальник штаба. Потом достал изрядно замусоленный платок и вытер пот со лба и шеи. Помолчав какое-то время, сказал: – И что? Получается, так оно все и было: один кокнул другого и – тю-тю с грузом?

– Насчет смертоубийства не уверен, – возразил полковник.

– Почему?

– Смотрите. Согласно акту, пятьсот первая система, или, как вы ее все здесь называете, – Сетка, пробита в двадцать тридцать двадцать четвертого числа. Именно в это время на центральный пульт диспетчерской поступило донесение о разрыве электрической сети. Так?

– Так, – сверившись с записями, согласился Колб.

Харднетт продолжил:

– А в соответствии с распечаткой объективного контроля боевых систем, блок управления УЗГПИ, по-простому – тепловой мортиры, приведен в действие в ноль-ноль часов две минуты двадцать пятого. Так?

– Так.

– Не хотите же вы, мистер Колб, сказать, что один из конвойных сначала прорвался на тягаче сквозь электрическое заграждение и только спустя два с половиной часа второй надумал по нему пальнуть? Бред. А если этот второй, как вы говорите, был к тому времени уже трупом, то это бред вдвойне. Согласны?

– Ну да, – разочарованно вздохнул начштаба. – Что-то как-то тут не сходится. – И, помолчав, спросил: – А у вас есть своя версия?

Полковник покачал головой:

– Пока нет. Пока думаю.

– А что там с анализом крови?

– Еще полторы минуты ждем. Идет повторный тест. Колб кивнул, взобрался на броню вездехода и поднялся к башне. Устроившись рядом с Харднеттом на люке, закурил.