Герои - Джо Аберкромби

– Ну, э-э… не знаю, что и сказать. Благодарю тебя, вождь. Это много для меня значит. Чертовски, знаешь ли, много. Да будь во мне хоть десятая доля достоинств этого человека, радости моей и гордости не было бы…

– Да насрать. Ты, главное, скажи, что согласен. Мне нужен кто-то, на кого я могу положиться. А ты, Зоб, делаешь все как в старину, по-правильному. Ты прямой, как резак, теперь таких немного осталось. Просто скажи, что ты на это пойдешь.

В облике Доу мелькнуло что-то странное. Как-то слабовольно дрогнули губы. Похоже, Зоб уловил то, чего Доу никогда не выказывал на людях: страх. Да-да, со всей внезапностью он углядел именно его.

У Доу не было никого, к кому он мог бы без опаски повернуться спиной. Не было друзей, а только те, кого он страхом же заставил служить себе, да еще прорва врагов. И оставалось ему лишь довериться малознакомому человеку, потому что тот напоминал ему старого товарища, давно ушедшего в грязь.

Стоимость и цена великого имени. Плоды, пожатые за жизнь в черном теле и черном же деле.

– Конечно же пойду, – вот так взял и сказал Зоб.

То ли он, как бы безумно это ни звучало, на секунду к Доу проникся, осознал одиночество вождя. Или же это тлеющие угли собственных амбиций, которые, как он полагал, давным-давно в одночасье выгорели у могил его братьев, а Доу их разворошил, а они, гляди-ка, после стольких лет возьми да разгорись. В общем, слова прозвучали, а слово, как известно, не воробей. Причем сказал их Зоб без обдумывания, правильно он поступает или нет – в отношении себя, своей дюжины, вообще кого и чего угодно. Тут же возникло жутковатое чувство, что он сделал глупейшую, а главное непоправимую, ошибку.

– Но только пока длится битва, – поспешил оговориться он, отгребая от рокового водопада насколько возможно. – Буду держать брешь, пока ты не подыщешь кого получше.

– Вот и молодчина.

Доу протянул руку, и они скрепили слова рукопожатием. А когда Зоб вновь поднял глаза, его взгляду предстал всегдашний волчий оскал, без малейших признаков слабости, страха или чего-то там еще.

– Зобатый, ты поступил как надо.

Зоб смотрел, как Доу по склону поднимается обратно к камням, и с тяжелым сердцем раздумывал, действительно ли это с вождя упала маска жесткости, или же он просто нашлепнул поверх нее маску мягкости. Поступил как надо. Это что же получается: он, Зоб, только что подписался стать правой рукой у самого ненавистного во всем свете злодея? Человека с количеством врагов бо́льшим, чем у любого в стране, где каждый друг с другом на ножах? И он, Зоб, обещал оберегать жизнь человеку, который ему даже не особо по нраву? Зоб беспомощно застонал. А что скажет дюжина? Замотает головой Йон с лицом, подобным грозовой туче. Дрофд, угрюмо нахохлившись, отведет взгляд. Брек, по обыкновению, начнет яростно тереть виски… Тьфу ты, ведь Брек отошел в грязь. А Чудесница? Именем мертвых, вот уж кто…

– Зобатый!

Вот она, легка на помине, у самого локтя.

– Ау, – Зоб невольно отшатнулся.

– Как харюшка-то?

– А? Да ничего, наверно… Как там все, в порядке?

– Йон получил в руку осколком древка, так что лютует еще больше обычного. Но жить будет.

– А-а. Ну и славно. В смысле, это я не о древке, а о… Так, обо всем. Хорошо, что все хорошо.

Чудесница нахмурилась, подозревая неладное, что неудивительно, исходя из его жалкой попытки что-то от нее скрыть.

– Что тебе там напел наш благородный протектор? Чего он хотел?

– Он хотел…

Зоб пожевал губами. Как бы это складнее высказать… А впрочем, дерьмо все равно дерьмо, какие розочки из него ни лепи.

– Он хотел мне предложить… место возле себя. Вместо Треснутой Ноги.

Зоб ожидал злобного ехидного смеха, уничижающих колкостей, но Чудесница лишь прищурилась.

– Тебе? И зачем?

Хороший вопрос. Зоб и сам начал задумываться.

– Ну, он сказал, что я прямой. Как резак.

– Это и так ясно.

– Еще сказал… что я напоминаю ему Тридуба.

Зоб поймал себя на том, с какой гнилой помпезностью он произносит эти слова. Теперь уж она точно рассмеется. Но Чудесница лишь снова сощурилась.

– То есть, что тебе можно довериться. Ну так это и без того все знают. А мне кажется, причины здесь иные.

– Какие же?

– Ты был тесно связан с Бетодом и его окружением, а до этого с Руддой Тридуба. Так что Доу наверняка думает, что через тебя может обзавестись друзьями, которых у него нет. Или что у него поубавится врагов.

Зоб нахмурился: причины действительно иные. И веские.

– Это одно, – продолжала Чудесница. – А другое, он знает: куда идешь ты, туда и Жужело, а лучше Жужела, если дело запахнет скверно, у себя за спиной и представить кого-то сложно.

Вот черт. Вдвойне права баба. Надо же, все разом так вынюхать и разузнать.

– А, зная Черного Доу, можно с уверенностью сказать: дело обязательно запахнет скверно… Так что ты ему сказал?

Зоб поморщился.

– Я сказал «да».

И с неловкой поспешностью добавил:

– Только пока длится битва.

– Понятно.

По-прежнему ни гнева, ни удивления. Только взгляд. Но такой, что уж лучше кулаком по мордасам.

– А как быть с дюжиной?

– С дюжиной? Э-э…

Стыд-то какой: он ведь об этом даже не подумал.

– Ну наверно, со мной пойдете, если будете не против. Ну а коли захотите обратно по хуторам, по семьям, то…

– То есть на покой?

– Ага.

Чудесница презрительно фыркнула.

– Хочешь сказать, трубка, завалинка и закат над водой? Ну так это для тебя, а не для меня.

– Ну тогда… Тогда, думаю, пусть это пока будет твоя дюжина.

– Что ж. Ладно.

– Получается, ты меня языком, как помелом, не отхлещешь?

– За что?

– Ну, что ни с кем не посоветовался. Для начала. Что мне бы лучше сидеть ниже травы, не высовываться, да чтобы все в дюжине были целы-невредимы, и что старый конь новых барьеров не берет, ну и так далее.

– Так это ты бы стал говорить, Зобатый. А я ж не ты.

Он моргнул.

– Наверно, нет. Значит, ты думаешь, я поступаю как надо? По-правильному?

– По-правильному, говоришь?

Она отвернулась с чуть заметной усмешкой.

– Да, в этом ты весь.

И пошла себе обратно к Героям, одной рукой придерживая рукоять меча. А он остался стоять, один на ветру.

– Именем, язви их, мертвых.