Курорт - Бентли Литтл

В гриль-баре.

Да. Они звучали в одной из тех странных песен. Не успел Лоуэлл подумать об этом, как Создатель тоже запел. Голос у него был резким и хриплым, без всякого чувства ритма. Но не это затрудняло восприятие его пения. Нет, этому мешал возраст голоса, бесконечные годы и ужасное осознание того, кому этот голос служил. Этим голосом Гаррисон подтверждал свое зловещее, сверхъестественное существование.

Белые призраки в клубах пара стали двигаться быстрее, набирая скорость. От их движения пар стал рассеиваться. На мгновение на их бледных, размытых лицах проступили ясные черты.

Шеф-повар с легким поклоном отступил в сторону. Гаррисон, не прерывая пения, встал на его место во главе сборища. Грязные ботинки старика замерли прямо напротив Райана. Создатель поднял руки, словно призывая гостей к более громкому пению…

И мальчик с плеском скатился в бассейн.

Это случилось без всякого предупреждения, а Турман так сосредоточился на Джедидайе, что не заметил, как это произошло. Он резко опустил взгляд, но было слишком поздно. Райан исчез. Его сын был где-то в бурлящей воде, которая стала теперь черной.

— Райан! — закричал Лоуэлл, но гул заглушил его голос, и отчаянного крика никто не услышал.

Сын, возможно, посмотрел на него, когда скатился в воду. В надежде встретиться напоследок взглядами, увидеть сочувствие в глазах отца. Но тот смотрел непонятно куда и упустил момент. Райан умер в одиночестве, и Турман возненавидел себя за это. Он понимал, что, сколько бы ни суждено ему было прожить, он всю жизнь будет сознавать, что не уберег сына.

Такой поворот событий явно не планировался. Пение ослабло, а Гаррисон вообще замолчал. Лицо его исказила беспредельная ярость.

Райан помешал закончить ритуал.

Лоуэлл понял, что его младший сын знал об этом. Он сознательно пожертвовал собой, чтобы положить конец надеждам Создателя на возобновление источника. Он понимал, что если упадет в бассейн до условленного времени, то церемония не состоится.

Слезы застилали глаза Турмана. Райан был героем. Мальчик догадался, что должен сделать, чтобы помешать замыслам Джедидайи. Кроме того, ему хватило храбрости, чтобы решиться на это. Он не позволил принести себя в жертву и вместо этого сам пожертвовал собой. Оставалось лишь надеяться, что это положит конец вековому правлению Создателя.

Гаррисон шагнул вперед и уставился на бурлящую воду. Ковбойские ботинки оказались на том месте, где лежал Райан. Лоуэлл неотрывно смотрел на эти ботинки и на тот участок, который они топтали. Горечь и страх в его душе переросли в ярость.

Этот старый ублюдок прожил слишком долго.

Лоуэлл стиснул томагавк. Вряд ли ему удастся выйти отсюда живым, но, пусть даже это последнее, что ему суждено сделать, он повалит этого монстра и размозжит ему голову, чтобы тот никогда больше не ожил. Мужчину охватило чувство жалости и грусти. Перед глазами проплывали лица Рейчел и близнецов. Захотелось все-таки сказать им, как сильно он их любил, как много они для него значили. А затем…

Перед ним встал Джим, выставив перед собой меч. Турман решил, что консьерж хотел остановить его. Он почувствовал такую слабость, что рука с томагавком бессильно повисла и Лоуэлл приготовился к смерти. Но старик к нему даже не повернулся. То ли жажда мести в нем пересилила жажду жизни, то ли ему хотелось каким-то образом искупить свою службу Реате, но он оттолкнул Турмана, и стало ясно, что консьерж прекрасно понял его замысел.

И собрался осуществить его сам.

— Я все равно умру, — с этими словами Робинсон ринулся вперед. Лоуэлл решил, что после самопожертвования Райана это был самый героический поступок, которому он стал свидетелем. Хотелось возразить, сказать консьержу, что тот не обязан этого делать, что это не его война, что это его, Турмана, сын. Но на эти сладкоречия не было времени. Кроме того, они оба понимали положение дел: Джим был стар и болен раком, а Лоуэлл молод, и у него оставались жена и двое детей.

Гости Реаты сразу заметили старого консьержа, но никто из них не ожидал такого. Все эти люди был достаточно умудрены жизнью и видели, что им ничего не грозит, но инстинкты их не покинули. Они бросились врассыпную, разорвав цепочку. Какая-то дама в черном упала в бассейн, а ее ухажер отшатнулся назад. Джим же устремился прямиком к Гаррисону и, прежде чем Создатель успел поднять руки, чтобы защититься, ударил его клинком в грудь. Меч рассек одежду и бледную кожу под ней, но крови не было. Показалась лишь слабая струйка темной жидкости, похожей на воду в бассейне.

С могучим, неестественно громким ревом Джедидайя ударил по клинку. Это стоило ему правой ладони. Отсеченная лезвием, она с громким всплеском упала в воду. Но хозяину Реаты удалось выбить меч из руки Робинсона, и клинок звякнул о цементный пол. Создатель продолжал орать. Лицо его скривилось от бешенства, теперь он походил скорее на монстра, чем на человека. Но прежде чем он успел предпринять что-нибудь еще, консьерж ринулся на него, сбил с ног и вцепился в его костлявую шею в отчаянной попытке завершить начатое.

Однако и Лоуэлл не собирался просто стоять и смотреть на их поединок. Он вскинул томагавк и ринулся вперед. Мужчины и женщины, ждавшие возрождения источника и, возможно, появления на свет новой Реаты, в ужасе отступили к стенам. Они старались держаться подальше и сохранить собственные жизни. Турман перескочил через консьержа, которому Гаррисон тоже стискивал горло рукой, похожей на кисть скелета, обтянутую пергаментом. На мгновение Лоуэлл встретил холодный старческий взгляд хозяина курорта и увидел в его глазах бездонную, непостижимую тьму. А затем он изо всех сил обрушил ему на взлохмаченную голову каменный топорик. И бил его снова и снова, пока старик не перестал дергаться, а его череп не раскрошился до неузнаваемости.

Потом Лоуэлл наконец остановился, потный от пара, ярости и напряжения. Он тяжело дышал через рот. Повар скулил, забившись в угол. Некоторые из собравшихся тоже были еще живы и закрывали свои лица руками или шляпами. Но большинство из них отправились к праотцам, и от них остались лишь истлевшие трупы, едва напоминавшие людей, которыми они прежде были.

Исчезли и белые призраки — вернулись туда, откуда явились.

Джим тоже погиб.

Для Турмана это почему-то стало неожиданностью. Он полагал, что подоспел вовремя, чтобы помочь старику. Но хватка у Гаррисона была крепкой и уверенной, и потребовалось, наверное, не больше минуты, чтобы выдавить жизнь из консьержа. Лоуэлл чувствовал к нему жалость и в то же время благодарность. Он задумался, как бы завершилась их стремительная атака, если бы ритуал состоялся и воды восстановились. Мужчина подозревал, что полный сил Джедидайя без труда справился бы с ними обоими. Их спасло лишь то обстоятельство, что источник так и не возродился.

Их спас Райан.

Пар рассеялся, и вода прекратила бурлить. Овощи и части тел покачивались на темной поверхности, но Райана нигде не было. Лоуэлл решил, что мальчик опустился на дно вместе с костями. Словно в ответ на его предположение, отвратительная вода начала опадать. Уровень ее опустился на пару дюймов, затем на фут, два, три, четыре…