Бастарды - Баса

об этом, но мне и не надо смотреть. Я могла итак чувствовать: что это его руки обнимали, что это его губы терзали, как зверь желанную кость.

Целовал с напором, будто я боялась подумать, поверить в нелепицу. Его одержимость не пропадала, а разрасталась сильнее и мощнее любого шторма. Дмитрий не оставил мое тело и после поцелуя.

— Смотри, — порылся в кармане брюк, задев при этом рукой и достал какую-то вещь. Кольцо!? Вот это новость. Внимательнее присмотрелась, приподнимая мужскую руку к глазам. С любопытством повертела из стороны в сторону.

— Скорпион!? — спросила удивленно. Кольцо с голубым сапфиром вместо глаз. Голубой камень, сомневаюсь, что он купил бы подделку это их родовой камень.

— Что это!? — с подозрением обернулась к его плечу.

— Не находишь вы схожи чем-то, — подколол, но былой ненависти, как некогда, не почувствовала. Веселую насмешку, поэтому обижаться не видела смысла.

— Вы оба ядовиты, — добавил и взял мою правую руку, рассматривая пальцы. О силы великие! Что за маникюр? Обрубки.

Хаски взял кольцо и попытался примерить мне на средний палец. Маловато.

— Перестарался. Думал у тебя самый маленький размер из ныне существующих… — и тогда скорпиончик нашел прибежище на указательном пальце. Его хвостик обволакивал палец, а клешни смотрели в противоположную сторону.

Я ношу камень Хаски, Вильмонт надела на палец родовой камень Хаски! Папа казнит.

И где Хаски это чудо ювелирного гения откопал?

— Где купил? — не встречала настолько необычных украшений в магазинах.

— У сестры двоюродной. Нравится? — мужчина смотрел мне на лицо. Тяжесть тела немного давила на спину, но это было… наверное, приятно.

Я кивнула вместо ответа, любуясь на украшение. Оно ведь не виновато, кто его подарил и отмечу, что выбирал сам, а не велел кому-то купить. Значит, думал обо мне.

— Кхе! Кхе! — послышалось сзади, на что я встрепенулась. Здесь кто-то есть?

— А да! — Хаски по-прежнему обнимал, но больше не целовал, только раз чмокнул легонько в губы. — Польски со мной.

Бастард подери! Еще этого козла не хватало. Дима отошел, давая возможность вздохнуть. Ушел, а аромат одеколона впитался в ноздри, память сохранила ощущение рук на теле. Ну почему, почему этот человек так будоражил мысли? Почему менял их по своему усмотрению? Жесть. Сейчас бы ножиком потыкать по столу, чтобы скинуть возмущение от собственного тела.

— Ананина, поварешка! — Польски в костюме черном. Где бы записать? Кудрявый баран с нарисованной клоунской улыбкой. — Хозяюшка, ты наша. Не отравишь?

Ему в глаза смотрела сквозь плечо Хаски. Ответила такой же улыбкой, как и у него.

— Очень буду стараться. Можешь в принципе не есть. Тебе пусть твоя очередная длинноногая… леди готовит, — ответила и вернулась к тому занятию, на котором остановилась, на нарезании зеленых ингредиентов.

— Какая разница, какая блядь готовит: длинноногая, коротконогая. Так что давай жрать! — приостановила нож в руках, вновь проглотила желающие сорваться с языка слова, а Хаски промолчал, не делал замечаний. Согласен с ним?

Дима пошел переодеваться. Польски вышел на балкон, с целью покурить, а я в полном молчании закончила нарезать салат. Поставила на стол.

Как раз вернулся Хаски, Александр не покинул балкона пока, не зашел его друг. Правильно. Так легче нам обоим не видеть друг друга.

В белой футболке обтягивающей и шортах, Дмитрий успел принять душ, волосы завивались после воды. Поспешно отняла любопытный взгляд, пока не застали за позорным процессом подглядывания.

— Готово! Чай там, — показала на стол, где готовились блюда. — Виски сам знаешь где.

Кто знает, что будут употреблять господа Аристократы. Решила уйти к себе в комнату, у мучителя есть на сегодня компания.

— Сядь, — вычислил, что собиралась сбежать, пришлось отодвинуть стул и примоститься.

Пульт лежал сбоку стола, взяла и, не спрашивая разрешения, включила. Хоть на что-то отвлечься.

Эти двое пока приступили к трапезе, я ограничилась соком. На ужинающих не смотрела, зато слышала непрерывное бубнение Польски:

— Что за травка? Какая-то хрень. Это не для мужика. Это для животинки какой-то. Сено бы еще предложила, — я молчала. Собственно, мне все равно будет есть или нет, предпочту, чтобы скрючился с голоду.

— Я это есть не буду. Ананина, слышала, что мужику мясо надо? — проигнорировала вопрос, пытаясь прислушаться к новостям, а Хаски ел эту травку. Отвлеклась по возможности на новости. Что в мире творилось?

Новости закончились, и я вперилась глазами безотрывно в экран. Реклама купальников известного бренда и там на белоснежных камнях посреди моря валялась в солнцезащитных очках моя родная Саша. Все тело загорелое, крупным планом виднелись капельки воды, покрывавшие кожу. Сестра изящно выгибалась, принимая солнечные ванны, лозунг рекламы на фоне, а я как дурочка едва рот не раскрыла. Очнулась, когда Польски воскликнул неожиданно бодро:

— Диман, Саша смотри!

— Очередное нижнее белье? — ответил Хаски как раз в этот момент поднял руку с бокалом сока, и я наблюдала как медленно по его запястью скользнула цепочка тоненькая, по венам, грубой коже. Руки мужчины, когда прикасались ко мне, были очень теплыми, почти огненными.

— Давно ее не было видно на камерах, — услышала замечание Польски и встряхнула головой, прогоняя мысли.

— Слушай, а почему ты ее бросил? — удивился не только Польски с бокалом в руке, но и Хаски, и я своему вопросу.

— Ты сейчас очень опасную тему подняла, — со смешком заметил Польски.

— Заткнись, — глухо пробурчал Хаски, вилкой возвратившись к поеданию пищи. Глядел на Польски, поэтому вероятно не ко мне относился грубый голос, а вот потом повернулся ко мне. — Откуда знаешь?

Думала уже ничего не спросит, но оказывается вопрос не проигнорировал.

— Что знаю? Что ты с ней зажигал? — улыбка никак не пропадала с лица. Дразнить мужчину было интересно. — У меня свои источники…

Хаски не торопился отвечать, рассматривал тарелку.

— У него табу на Вильмонт, — ладонью прикрыв половину лица, шепотом будто на ухо рассказал великую тайну Польски.

— Заткнись, а? — повторил более грозно Дмитрий, а я с улыбкой за ним наблюдала со стороны.

— Что за табу? — любопытство дело тонкое, в конце концов, здесь одна из представительниц этой породы. Мой кошмар не отвечал, вяло скреб вилкой по фарфору, зато Польски, как говорливая бабушка, понизил голос почти до шепота и выпалил:

— Он и Сашку-то трахнул, чтобы всем доказать, какой крутой и нет у Хаски больной любви к Вильмонт… — на последнем слове, Санек подскочил со скрипом стула по полу. Хаски повторил одновременно маневр, как два дурачка распетушились, не думала, что увижу мучителя шаловливым ребенком, которого дразнили, а он настолько ярко воспринимал подколы.

— Да ладно… — не удержалась от смеха, невольно спрятала глаза на столе и не могла перестать хихикать. —