Кобун - Олег Борисов

— Не подходи, кусо! Убью!

Это мы еще посмотрим, кто кого... В грудь слабо толкает ветром — да, перегорел абэноши. Боль от ранений, стресс, максимальный выброс энергии перед этим. А я — живой. Местами, но все равно. И я буквально падаю на противника, согнутой левой рукой попав по чужому горлу. Добавляю лбом в лицо, дезориентируя его и начинаю работать ножом. Не рассчитывая — куда, с какой силой. На остатках ненависти, просто чтобы уничтожить его, на куски порвать. Снова и снова... Пока не провалился в темное марево, пожравшее остатки сознания.

***

— Господин майор! Группа быстрого реагирования докладывает! Звуки перестрелки и разрывы гранат стихли! Передовой дозор обнаружил грузовик, который блокирует въезд в парк! Закрепились рядом с ним, ждут подкрепление!

— Что наблюдают?

— К сожалению, ничего не видно! Следов людей не обнаружено! Погода испортилась, освещение очень скудное. Просят усилить их для начала прочесывания территории!

— Пусть ждут, рота уже поднята в ружье, прибудет через десять минут!

— Хай, господин майор!

— Офицер Уэно слушает.

— Патрульная машина пять-четырнадцать. Прибыли к месту перестрелки, встали у западного входа. Поддерживаем связь с силами обороны базы Тачикава. Они выставляют оцепление с севера и юга. Готовятся приступить к прочесыванию.

— Вас понял. Еще две патрульные машины прибудут через пять минут, на них позиции к северу от вас. В парк не входить, вести наблюдение.

— Хай, Уэно-сама!

Вокруг черных зарослей постепенно размещались силы самообороны и полицейские Токио. Обеспечить редкое оцепление удалось лишь через полчаса. Еще через двадцать минут первые ряды солдат с яркими фонарями в руках осторожно двинулись в парк.

***

Риота Кикути задумчиво посмотрел на коробочку, лежавшую на столе. У каждого командира боевой тройки был датчик, сопряженный с телефоном. Выходишь на задание, лепишь кружок с на левую сторону груди, запускаешь программу. Пришлось потратиться, но оно того стоило. И если датчик перестает подавать признаки активности в течение минуты, программа отправляет “смс” на технический номер службы поддержки. И на коробочке зеленый крохотный огонек сменяется красным.

Сейчас перед специалистом в решении деликатных вопросов горело четыре тревожных огонька. Что однозначно говорило — последний этап операции накрылся медным тазом.

Подняв трубку, Риота дождался ответа и спросил:

— В районе Тачикавы слышно что-нибудь необычное?

— Пока лишь обрывки информации, Кикути-сама. Полиция и служба охраны базы спасателей подняты по тревоге. Докладывают об активной перестрелке в парке.

— Утром предоставьте отчет по всему, что получится узнать. Активно в это не лезть, собирать данные в пассивном режиме.

Что же, иногда случаются неприятности. Например, как сегодня ночью. Умные люди при планировании различных рискованных операций вынуждены учитывать и такую возможность. Поэтому придется ехать в аэропорт и вылетать сначала в Малазию частным бортом, потом дальше в азиатский регион. Исчезнуть на время. Подождать, пока поднятая волна уляжется и станет понятно: что именно пошло не так и кто облажался. Сейчас сидеть на раскаленной сковородке никакого смысла нет. Стрельба почти в центре Токио — за такое спросят по полной программе. Никакие былые заслуги не спасут. Значит — чемодан, самолет и командировка. По просьбе очередного заказчика. Благо, его услуги всегда нужны и в разных точках земного шара.

— Подготовить мой самолет. Вылет — как только поднимусь на борт. Детали рейса — конверт номер два в сейфе командира экипажа...

Я лежал на прелых листьях и пытался рассмотреть над головой звезды. Мне почему-то казалось, что это важно. Что облака разойдутся и я напоследок увижу их — бесконечно далекие, холодные, безразличные к пролитой крови.

Я уже не чувствовал, как чьи-то руки отодрали липучки и стащили с меня бронежилет. Сквозь звон в ушах еле пробивался крик Масаюки:

— Оябун! Не умирайте! Вы не можете нас бросить!

Нас? Что, Нобору тоже жив? Стрелок не рискнул в темноте выцеливать голову и влупил все в корпус?.. Хорошая новость. Наверное. Я вообще не знаю, что сейчас хорошо и что плохо. У меня в голове водили хоровод пресловутые ёкаи, превратившись в серые тени и корча рожи. Поднявшийся легкий ветерок шевелил листву вокруг маленькой полянки. А широкоплечий мужчина с залитым кровью посеченным лицом лишь просил:

— Господин! Не оставляй нас!

Конец первой книги