Скользящий по линиям жизни - Ладушкин Оладушкин

– Первое яблоко ты сделал сам, чтобы я поверил в свои силы?

– Ну, дураком ты никогда не был, – согласился он. – Да, пришлось тебя немного обмануть. Я уничтожил ту дрянь, которая у тебя получилась в очередной раз, и подменил яблоком, которое ты и съел. А вот потом ты запросто сотворил вот эти яблочки, потому что был уверен, что это у тебя уже получалось.

Он спрыгнул со ствола упавшего дерева и подошел к камню. Выбрал яблочко побольше и уверенно откусил от него сочный кусок.

– Вкусно, молодец, – зачавкал он, а по его седой бороде скользнула капелька яблочного сока.

Я поднял руку и на ладони немедленно появилось ещё одно яблоко.

– Это стало так просто, – недоуменно протянул я. – Неужели это определяется только верой в свои силы?

– Нет, конечно, – ответил Арол.

Потом, сжалившись, решил объяснить:

– Вера в свои силы – это важно, но нужно кое-что ещё. Вера не работает без Света. Нельзя сесть на мотоцикл и поехать куда хочешь. Можно только с горки. А вот если заправить его топливом, то можно ехать в любую сторону. Свет и есть это топливо. Имея Свет и правильно сформированное намерение, ты можешь всё, но при условии, что сам веришь, что ты это сможешь. Пределов нет, но есть запреты и ограничения.

– Расскажешь об этих запретах и ограничениях? – с надеждой в голосе спросил я, так как не раз Арол останавливался на самом интересном месте своих объяснений. Он просто говорил, что я всё равно дальнейшее объяснение не пойму, так как мозгов у меня немного и они не справятся.

В этот раз он таки продолжил:

– Запреты запрещают, ограничения ограничивают, – вкрадчиво проговорил Арол и хохотнул.

– Ну, теперь стало гораздо понятней, – согласился я и сделал вид, что что-то записываю пальцем в ладошку.

– Ладно, ладно, объясню не так – улыбаясь во весь рот продолжил учитель. – Запреты отличаются от ограничений только тем, что запрет невозможно обойти или нарушить.

Он присел на бревно и попытался закинуть ногу на ногу. С первого раза это не получилось, так как короткая ножка не смогла зацепиться за коленку и соскользнула. Это его нисколько не расстроило и со второй попытки ему удалось задуманное.

Арол продолжил:

– Запреты формируются на этапе формирования миров, а ограничения устанавливаются после. Именно поэтому запреты - это догмы, или, если хочешь, директивы, а ограничения - это законы и правила. Законы и правила можно нарушать. Это конечно не приветствуется и очень строго наказывается, но тут важна именно возможность их нарушения. А вот запреты ты нарушить не сможешь никак. Вернее сказать, что лично мне не известно, как можно нарушить запреты, и я не знаю тех, кто знал бы это.

Вот тебе пример: в твоем мире нельзя летать. Ты не можешь воспарить над землей и полететь. Это запрет для существ, для которых ваш мир реальность. Я могу летать в твоем мире, но только в сновиденном не физическом теле. Если я перейду в твой мир в своём реальном теле, или создам физическое тело в твоей реальности, или захвачу чьё-то физическое тело – то летать уже не смогу. Никто не сможет летать в вашем мире без помощи технических средств. Даже если будет это уметь, верить, что сможет летать и обладать колоссальными запасами Света. Поэтому я и говорю, что запрет нарушить нельзя.

Подобные запреты есть на многих уровнях осознанного восприятия. В Лимбе есть целые локации, где летать нельзя. Парить над землёй можно, а вот взмыть вверх нет. Ни тебе, ни мне полёт не удастся. При этом никто не мешает сделать примитивные крылья за спиной или реактивный ранец и летать, но вот без них не получится. А вот ограничения, законы и правила я объяснять не буду. В твоем мире всё это есть и применяется.

Я хотел задать два вопроса и не мог выбрать. Мне было одновременно интересно, откуда он знает слова “реактивный ранец” и что такое “пределы”, который не существует. Арол читал меня, как открытую книгу, и с наслаждением наблюдал за моими терзаниями. Потом соизволил объяснить, так и не дождавшись моего вопроса.

– На каком языке мы сейчас с тобой общаемся? – неожиданно спросил он.

– На русском, – автоматически ответил я, но сразу понял, что в самом вопросе есть подвох.

– Уверен? – уточнил он и моя уверенность мгновенно улетучилась.

Я попробовал по слогам произнести только что произнесенные мной слова, дабы звучало убедительней:

– “Ннаитуа русику”, – и остолбенел от неожиданности.

Арол улыбнулся.

– Да на русском языке мы говорим, я же не знаю других, – с негодованием воскликнул я.

– Ннаитуа русику, – с удовольствием проговорил Арол, прислушиваясь к своему голосу.

Я попробовал по слогам произнести его имя:

– Аэролуми, – только и смог выдавить я.

– Да, так меня зовут в моём мире и на моём языке, – кивнул учитель. – Сейчас ты говоришь на нём, так как твоё внимание нацелено на язык общения, а моя память для тебя открыта и ты можешь напрямую брать оттуда мои знания, в том числе и знание моего родного языка.

– У меня сейчас башка взорвётся, – признался я и присел на бревно.

– Спасибо, что предупредил, – сказал учитель, спрыгнул с бревна и отошел в сторону.

Потом засмеялся и принялся объяснять, с важным видом расхаживая передо мной:

– Для общения осознанных существ из любых миров достаточно намерения общаться и запаса Света. Не имеет значения, на каком языке говорит каждый и какие языки знает. Они просто понимают друг друга. Только намерение на общение и Свет. Больше ничего не надо. Я понятия не имею, какой язык ты используешь и даже, когда “читаю” книги в твоём мире, для меня неважно на каком языке они написаны. Мне нужны только намерение понять, что автор вложил в своё произведение и Свет, чтобы осознанно это воспринимать. И если вернуться к твоему незаданному вопросу, я не знаю тех слов, которые ты услышал в моем исполнении, но ты правильно понял то, что я имел в виду.

Я был ошарашен настолько, что забыл задать второй вопрос и Арол мне помог:

– Теперь хочу объяснить “пределы”, которых нет. Давай на простом примере. У самосовершенствования нет пределов. Не может быть предельного количества Света, которым можно