Не родись красивой, или Точка опоры - Карина Тихонова

Ирка минуту помолчала.

– Инка звонит каждый день.

– Как у нее дела? – спросила я.

– Нормально. Рвет и мечет.

Я рассмеялась.

– Собирается вернуться как можно раньше…

Я тут же прекратила смеяться.

– Скажи, чтоб не смела! – рявкнула я в трубку. – Скажи, чтоб сидела на своем конгрессе столько, сколько нужно! Еще одна героиня, блин! Только ее мне и не хватает для полного счастья!

– Одну мы тебя не оставим, – отрезала Ирка.

– Я не одна, – ответила я.

Ирка поперхнулась.

– Как это? – спросила она растерянно. – Я здесь. Инка в Канаде…

Вот-вот! Типичный взгляд на вещи! Как это я не одна, если Инка в Канаде, а Ирка в Саратове?!

Самое смешное, что месяцем раньше я считала точно так же. Правда, к этому женскому списку добавлялось одно мужское имя. Димка. Теперь вместо него может добавиться другое.

А может и не добавиться.

– Потерпи немного, – посоветовала я. – Все узнаешь со временем. И ни о чем не беспокойся. Дело закрыто, вердикт единодушный: самоубийство. Так что все в порядке.

– Ну, смотри, – сказала Ирка.

– Все в порядке, – повторила я.

Минуту мы помолчали.

– Он сказал? – спросила Ирка, намекая на то, что интересовало нас больше всего.

– Нет, – ответила я сухо.

Она вздохнула.

– Падаль… Придется искать самим.

– Придется, – подтвердила я. – Ничего, справимся.

– Справимся, – эхом откликнулась Ирка. Подумала и спросила:

– Значит, все оставаться на своих местах?

– Вот именно, – ответила я.

– Ладно, подождем…

Мы помолчали.

– Ты уверена, что все в порядке? – с напором повторила Ирка.

– Уверена, – повторила я твердо.

– Он твою фотографию свистнул, – пожаловалась Ирка. – Из личного дела.

Я вскочила с дивана.

– Да ты что! – закричала я. – Там кошмарная фотография! Ты, что, не смогла ему дать что-то поприличней?!

– Я потом узнала, – виновато отбивалась Ирка. – После его ухода. Мне завкадрами сказал…

Я остыла и снова уселась на диван.

– Ну, и фиг с ней, с фотографией. У нас есть дела поважнее.

– Это точно, – согласилась Ирка. Посопела в трубку и спросила:

– Ну что? Пока?

– Пока, – ответила я.

Связь разъединилась.

А я осталась сидеть на диване, вглядываясь в догорающие угли. Интересно, как это понимать? Зачем ему понадобилась моя фотография?

Бред какой-то…

Придется спросить у него самого. Когда вернется.

Я почесала нос и подумала: «Скорее бы вернулся!»

Нарыв созрел.

Он вернулся через два дня.

О его приезде я узнала от Марийки. Марийка позвонила мне днем и коротко отрапортовала:

– Хозяин дома.

– Дай бог ему здоровья, – ответила я небрежно.

– Про тебя спрашивал, – наябедничала Марийка.

– Чего хотел?

– Да ничего. Просто спросил, тут ты или уже уехала.

– И что ты ответила?

– Что ты еще тут.

– Умница, – одобрила я и положила трубку.

Что ж, пора готовиться к последнему действию.

Хозяин дома…

Я тихо рассмеялась.

В детстве мы с бабушкой играли в такую игрушку. Она меня спрашивала:

– Хозяин дома?

– Дома, – отвечала я.

– Гармонь готова? – допытывалась бабушка.

– Готова, – отвечала я, холодея от предвкушения веселья.

– Можно поиграть?

Если я отвечу «можно», то бабушка немедленно примется щекотать меня по выпирающим ребрам, а я свалюсь на диван и начну извиваться от хохота.

Отвечать «можно» немного страшно, но столько счастья было в этом захлебывающемся хохоте, что мне никогда не приходило в голову ответить «нельзя».

Забавная логика у детей…

Я пошла к себе в комнату, открыла гардероб и принялась швырять на кровать вешалки с тряпьем.

Тряпок было множество, поэтому выбрать нужную оказалось не так просто.

От брюк я отказалась сразу.

Сегодняшний вечер не должен пахнуть запахом офиса и деловых бумаг.

Немного поразмыслив, я отказалась и от вечерних платьев.

– Не так откровенно, девочка моя, – шепнула мне интуиция.

И я с ней согласилась.

Поэтому немного помозговав, я достала черную трикотажную тунику от Трюффо. Вообще-то ее полагается носить с брюками, но почти никто ее так не носит.

Туника похожа на свободное платье с небольшим разрезом на боковом шве. Я вооружилась иголкой и ниткой и уничтожила этот кокетливый разрез.

Никаких вольностей.

Надела тунику и покрутилась перед зеркалом.

Она мне очень шла. Не облегая тело, как перчатка, туника, тем не менее, очень ясно намекала на то, что фигура у меня хорошая. Длина нормальная, до колена. Никаких разрезов-вырезов, очень целомудренный ворот, слегка открывающий ключицы.

Никаких украшений я надевать не стала.

Только собрала волосы в высокий хвост и слегка подкрасила глаза.

Посмотрела на свое отражение и сказала:

– Привет, доппельгангер.

Отражение помахало мне рукой. А может, я ему. Какая разница?

После этого я пошла в гостиную, роль которой в доме играл зимний сад. Придвинула журнальный столик ближе к камину, присела и поставила на него два красивых бокала.

Опустилась на колени перед камином и начала разжигать огонь. Но завершить декорации не успела.

– Привет, – сказал знакомый насмешливый голос за спиной.

Я не оглянулась.

Разожгла огонь, подождала, пока пламя выровняется, и только после этого поднялась с пола.

Повернулась лицом к Саше, выбросила вперед руку и сказала старую эффектную фразу, с которой гладиаторы обращались к цезарю:

– Идущий на смерть приветствует тебя!

– Да, – согласился он, рассматривая меня. В полумраке его глаза казались темными. – Очень похоже.

Я опустила руку и засмеялась.

Саша подошел к дивану, сел на него. Покрутил в пальцах бокал, чему-то усмехнулся и отодвинул его подальше.